Судебные решения, арбитраж
Управление многоквартирным домом
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
Принимая решение о признании увольнения Ф-ной по распоряжению главы администрации незаконным по п. 1 ст. 81 ТК РФ в связи с ликвидацией организации, суд исходил из того обстоятельства, что распоряжением главы администрации района Ф-на была уволена по сокращению штатов в период временной нетрудоспособности, при увольнении ей иная работа в соответствии с требованиями ст. 23 Закона Пермской области "О муниципальной службе в Пермской области" предложена не была.
Между тем суд, разрешая требование о признании незаконным распоряжения главы администрации района, не учел, что трудовой договор с Ф-ной был расторгнут не по сокращению численности или штата работников (п. 2 ст. 81 ТК РФ), а в связи с ликвидацией организации - отдела социальной защиты населения района (п. 1 ст. 81 ТК РФ), в связи с чем увольнение истицы в период временной нетрудоспособности в силу положений ст. 81 ТК РФ допускалось и не свидетельствовало о нарушении ее прав.
При рассмотрении дела суд не принял во внимание, что до обращения Ф-ной в суд с иском глава администрации района устранил допущенную в распоряжении ошибку в формулировке причин увольнения и издал распоряжение, согласно которому формулировка причины увольнения Ф-ной была приведена в соответствие с вводной частью предыдущего распоряжения, из которого усматривалось, что увольнение производится в связи с ликвидацией отдела социальной защиты населения администрации района. Таким образом, с учетом внесенных распоряжением изменений трудовой договор с Ф-ной был расторгнут на основании распоряжения главы администрации района по п. 1 ст. 81 ТК РФ в связи с ликвидацией организации. И, поскольку на момент рассмотрения судом дела действовала новая редакция распоряжения с учетом внесенных изменений, на основании которых была внесена соответствующая запись в трудовую книжку истицы, суду следовало исходить из того обстоятельства, что трудовой договор ответчиком с истицей был расторгнут по п. 1 ст. 81 ТК РФ. Данное обстоятельство помимо указанного выше подтверждалось и вручением Ф-ной предупреждения об увольнении в связи с ликвидацией отдела социальной защиты населения, в котором указывалось на основание предстоящего увольнения - п. 1 ст. 81 ТК РФ.
Признавая Ф-ну уволенной по п. 1 ст. 81 ТК РФ, суд сделал правильный вывод о ликвидации организации, в которой истица трудилась. Так, из материалов дела следует, что отдел социальной защиты населения администрации района являлся самостоятельным структурным подразделением администрации с правами юридического лица, что подтверждается его уставными документами. Тот факт, что Ф-на на должность заведующего отделом была назначена главой администрации района, не свидетельствует, что местом ее работы являлась администрация района.
Оснований для вывода о реорганизации отдела и возникновении у территориального управления департамента социального развития правопреемства по делу не имелось. Так, территориальное управление департамента социального развития области по муниципальному району в силу его устава является органом государственной власти. Имеющиеся в нем должности отнесены к должностям государственной службы, в то время как отдел социальной защиты населения администрации района относился к системе органов муниципальной власти, где Ф-на занимала должность муниципального служащего.
Суд правильно исходил из того обстоятельства, что на основании ст. 23 Закона Пермской области "О муниципальной службе в Пермской области" истице при ликвидации муниципального органа должна была быть предложена другая муниципальная должность с учетом ее профессии, квалификации и занимаемой ранее должности. Однако вывод суда о нарушении ответчиком положений данной нормы Закона при увольнении Ф-ной является недоказанным и основан на неправильном определении значимых для дела обстоятельств.
Так, для вывода о нарушении ответчиком порядка увольнения факта непредложения истице иной муниципальной должности было недостаточно. Суду следовало установить, имелись ли в муниципальном образовании вакантные должности муниципальной службы на момент увольнения истицы, которые она в силу ее профессии, квалификации и должности могла бы занимать. Эти вопросы судом не исследовались, соответствующие документы у ответчика не истребовались. Поскольку порядок увольнения Ф-ной судом не проверялся, вывод о незаконности произведенного увольнения и нарушении трудовых прав истицы является преждевременным.
Определяя подлежащую взысканию в пользу Д-ва единовременную страховую выплату в размере 27600 рублей, суд руководствовался п. 1 ст. 14 Федерального закона РФ N 166-ФЗ от 21.11.2003 "О бюджете Фонда социального страхования Российской Федерации на 2004 год", которым для расчета единовременной страховой выплаты в 2004 г. установлена базовая сумма 30000 рублей.
В соответствии с п. 1 ст. 11 Федерального закона РФ от 02.07.1998 N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний" размер единовременной страховой выплаты определяется исходя из базовой величины (шестидесятикратный минимальный размер оплаты труда), установленной на день такой выплаты. Таким образом, данной нормой установлен принцип определения размера базовой величины на день фактической выплаты единовременной страховой выплаты.
Поскольку решение суда выносилось в 2005 г. и подлежало исполнению также в 2005 г., суд должен был при определении размера единовременной страховой выплаты руководствоваться п. 1 ст. 13 Федерального закона РФ от 29.12.2004 "О бюджете Фонда социального страхования Российской Федерации на 2005 год", в соответствии с которым размер единовременной страховой выплаты по обязательному социальному страхованию от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний, предусмотренной ст. 11 Федерального закона РФ от 02.07.1998 N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний", определяется в соответствии со степенью утраты профессиональной трудоспособности застрахованного исходя из базовой суммы 43200 рублей.
Исполнение бюджета Фонда социального страхования РФ, утвержденного на 2004 г., на момент вынесения судебного решения было завершено, с 01.01.2005 вступил в действие Федеральный закон РФ от 17.12.2004 "О бюджете Фонда социального страхования Российской Федерации на 2005 год", установивший размер выплаты в 2005 г., которым и следовало руководствоваться суду при определении размера единовременной страховой выплаты.
В настоящее время Федеральным законом от 22.12.2005 N 180-ФЗ установлено, что в 2006 году размер единовременной страховой выплаты по обязательному страхованию от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний определяется в соответствии со степенью утраты профессиональной трудоспособности застрахованного лица исходя из максимальной суммы 46900 руб.
Принимая решение об отказе С-ву в удовлетворении исковых требований об индексации ежемесячной компенсации на приобретение продуктов питания, ежегодной компенсации за вред здоровью, суд пришел к выводу о том, что порядок индексации до 26.04.2004 был определен законодательно только в отношении сумм возмещения вреда, указанных в п. 25 ст. 14 ФЗ "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС". Возможность индексации указанных истцом платежей не предусматривалась, поскольку до принятия Правительством РФ Постановления от 27.12.2004 N 847, утвердившего порядок индексации таких выплат, законодательством, регулирующим спорные правоотношения, порядок индексации данных выплат не был определен.
При этом судом не приняты во внимание следующие обстоятельства.
Частью третьей ст. 5 названного Закона (в редакции, действовавшей до принятия Федерального закона от 12 февраля 2001 года) предусматривалось, что государственные пенсии, пособия, компенсации и иные установленные данным Законом выплаты гражданам защищались от инфляции в полном размере в порядке, определяемом законодательством Российской Федерации об индексации денежных доходов и сбережений граждан, в том числе на основе минимального размера оплаты труда.
Федеральным законом от 12.02.2001 N 5-ФЗ внесены изменения в ч. 3 ст. 5 базового Закона, в соответствии с которыми государственные пенсии (в том числе пенсии по инвалидности), пособия, компенсации и иные выплаты гражданам, установленные настоящим Законом, подлежат повышению в соответствии с законодательством Российской Федерации. Кроме того, указанным Законом установлен размер денежных компенсаций, входящих в объем возмещения вреда, причиненного здоровью граждан, пострадавших вследствие Чернобыльской катастрофы, в твердой денежной сумме (а не пропорционально минимальному размеру оплаты труда, как это было ранее). Применительно к заявленным истцом требованиям установлены выплаты: на приобретение продовольственных товаров - в размере 300 руб., ежегодная компенсация за вред здоровью вследствие Чернобыльской катастрофы инвалиду 3-й группы - в размере 400 руб.
Таким образом, законодатель отказался от критерия индексации выплат на основании минимального размера оплаты труда, однако не установил какой-либо иной порядок индексации, а лишь указал, что названные выплаты подлежат повышению в соответствии с законодательством Российской Федерации (часть третья статьи 5 базового Закона в редакции от 12.02.2001).
В соответствии с частью 3 ст. 2 Федерального закона от 12.02.2001 "О внесении изменений и дополнений в Закон РФ "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" размеры выплат, предусмотренных частями первой и второй настоящей статьи, а также максимальный размер ежемесячной денежной суммы, установленной настоящей статьей, ежегодно повышаются пропорционально росту величины прожиточного минимума в целом по Российской Федерации.
Постановлением Конституционного Суда РФ от 19.06.2002 N 11-П взаимосвязанные нормы части третьей статьи 5 базового Закона в редакции от 12.02.2001 и части третьей статьи 2 Федерального закона от 12.02.2001 об ежегодной индексации ранее назначенных сумм возмещения вреда исходя из роста прожиточного минимума в целом по Российской Федерации признаны не соответствующими Конституции РФ, поскольку они, установив ежегодную индексацию сумм возмещения вреда исходя из роста величины прожиточного минимума в целом по Российской Федерации, не предусматривали при этом такой механизм индексации, которым обеспечивались бы ее своевременность и безусловность, и потому носят неопределенный характер. Впредь до внесения соответствующих изменений в действующее законодательство суды общей юрисдикции при рассмотрении конкретных дел после 15.02.2001 ориентированы данным Постановлением на принятие решений о выплате гражданам, пострадавшим вследствие Чернобыльской катастрофы, соответствующих сумм возмещения вреда с учетом их ежегодной индексации исходя из роста величины прожиточного минимума в субъекте Российской Федерации.
При этом Конституционным Судом РФ в указанном Постановлении анализировалась конституционность установленного законодателем порядка индексации сумм возмещения вреда. Исходя из анализа данного Постановления, положений ст. 3, 4, 5, 14, 39 базового Закона к суммам возмещения вреда относятся все ежемесячные и ежегодные выплаты, предусмотренные данным Законом.
Не соответствует положениям базового Закона вывод суда о том, что указанные истцом выплаты: ежемесячная компенсация на приобретение продуктов питания, ежегодная компенсация за вред здоровью - относятся к мерам социальной поддержки, поскольку по определению ст. 4 базового Закона социальная поддержка граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, - система мер, обеспечивающая социальные гарантии гражданам, подвергшимся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, устанавливаемая настоящим Законом и другими федеральными законами. Указанные истцом выплаты относятся к компенсационным выплатам в возмещение вреда здоровью.
Отказывая в удовлетворении исковых требований Б-вой к открытому акционерному обществу о предоставлении субсидии на оплату жилого помещения в общежитии и коммунальных услуг за период с июня 2003 г. по июнь 2004 г., мировой судья и суд апелляционной инстанции исходили из того, что ответчик является собственником общежития, в котором проживает истица, поэтому положения Закона РФ "Об основах федеральной жилищной политики", Положения о предоставлении гражданам субсидий на оплату жилья и коммунальных услуг, утвержденного Постановлением Правительства РФ от 02.08.1999 N 887, Порядка предоставления гражданам субсидий на оплату жилищно-коммунальных услуг, утвержденного Указом губернатора Пермской области от 29.04.2003 N 82, и Положения о порядке предоставления гражданам компенсаций (субсидий) на оплату жилья и коммунальных услуг в г. Перми, утвержденного решением Пермской городской Думы от 26.03.1999 N 23, не подлежат применению.
Суд апелляционной инстанции, кроме того, исходил из того, что в период обращения истицы с заявлением о предоставлении ей субсидии действовало решение Пермской городской Думы от 26.03.1999 N 23, которым было утверждено Положение о порядке предоставления гражданам компенсаций (субсидий) на оплату жилья и коммунальных услуг в г. Перми. Из анализа содержания п. 1.15 данного Положения следует, что на собственников и балансодержателей жилищного фонда любых форм собственности обязанность по предоставлению гражданам компенсаций на оплату жилья и коммунальных услуг не возложена, в отношении их решение компетентного органа о предоставлении субсидии носит рекомендательный характер.
Однако при вынесении судебных постановлений по данному делу судебные инстанции не учли, что положения приведенных выше нормативно-правовых актов распространяются на граждан, имеющих право на получение субсидии на оплату жилья и коммунальных услуг в силу требований ст. 15.4 Закона РФ "Об основах федеральной жилищной политики" и вне зависимости от формы собственности жилищного фонда, в котором гражданин проживает. Определение порядка и условий предоставления субсидий осуществляется Правительством РФ. Органам государственной власти субъекта РФ предоставлено право устанавливать с учетом своего социально-экономического развития порядок и условия предоставления субсидий на территории субъекта, которые при этом не должны ухудшать положение граждан по сравнению с положением граждан, которым субсидии предоставляются в соответствии с Положением, утвержденным Правительством РФ.
На основании ч. 4 ст. 15.4 приведенного Закона Указом губернатора Пермской области от 29.04.2003 N 82 был утвержден порядок предоставления гражданам субсидий на оплату жилищно-коммунальных услуг, в котором также предоставление субсидии гражданам на оплату коммунальных услуг не ставится в зависимость от формы собственности жилищного фонда.
На основании изложенного пункт 1.15 Положения о порядке предоставления гражданам компенсаций (субсидий) на оплату жилья и коммунальных услуг в Перми, утвержденного решением Пермской городской Думы от 26.03.1999 N 23, не может рассматриваться как исключающий право на получение субсидии гражданина, который проживает в общежитии, принадлежащем на праве собственности открытому акционерному обществу. Более того, в п. 5.1 указанного Положения в качестве источника средств, направляемых на субсидии, названы собственные средства предприятий и организаций, которые имеют жилищный фонд в собственности, - для выплаты субсидий гражданам, проживающим в данном жилищном фонде.
Вывод о необходимости удовлетворения исковых требований о взыскании с М-ко в пользу муниципального предприятия задолженности по коммунальным платежам мировой судья мотивировал тем, что в соответствии с законом ответчица как наниматель жилого помещения обязана своевременно и полностью вносить плату за пользование коммунальными услугами. Доводы ответчицы о том, что она неполностью оплачивала коммунальные услуги, поскольку является медицинским работником, и в соответствии со ст. 63 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан имеет льготу по оплате услуг теплоснабжения, не были приняты во внимание мировым судьей на тех основаниях, что данная льгота распространяется на работников государственной и муниципальной систем здравоохранения, тогда как ответчица является медицинским работником лечебного исправительного учреждения, которое относится к системе учреждений исполнения наказания и не входит в государственную или муниципальную систему здравоохранения.
Указанный вывод мирового судьи основан на неправильном применении норм материального права. Перечень государственных органов и учреждений, которые относятся к государственной системе здравоохранения, содержится в статье 12 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, которая включает в государственную систему здравоохранения лечебно-профилактические учреждения, создаваемые федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации.
Как следует из материалов дела, больница, в которой работает ответчица, является лечебно-профилактическим учреждением Министерства юстиции РФ - федерального органа исполнительной власти. Она создана для медицинского обслуживания лиц, имеющих специальные звания, сотрудников уголовно-исполнительной системы, пенсионеров, членов их семей, а также рабочих и служащих уголовно-исполнительной системы, и в соответствии с Приказом Минздрава РФ N 310 от 09.08.2001 входит в систему учреждений здравоохранения уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации. При этом указанное учреждение не является лечебно-исправительным учреждением, исполняющим в соответствии со ст. 16 Уголовно-исполнительного кодекса РФ наказание в виде лишения свободы и входящим в систему органов исполнения наказаний. Данное учреждение является учреждением государственной системы здравоохранения, и на его медицинских работников распространяется действие п. 9 ч. 1 ст. 63 указанных Основ.
Свой вывод о необходимости отказа в удовлетворении исковых требований К-ва о возложении на жилищную службу муниципального района обязанности по замене в квартире истца системы отопления, стояков трубопроводов холодного и горячего водоснабжения мировой судья мотивировал тем, что доказательств необходимости замены данного оборудования истцом не представлено. Согласно актам обследования квартиры истца система отопления, стояки трубопроводов холодного, горячего водоснабжения и канализации находятся в удовлетворительном состоянии.
Принимая решение об отмене данного решения и удовлетворении исковых требований К-ва, суд апелляционной инстанции исходил из положений ст. 16 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации", согласно которым приватизация занимаемых гражданами жилых помещений в домах, требующих капитального ремонта, осуществляется в соответствии с настоящим Законом, при этом за бывшим наймодателем сохраняется обязанность производить капитальный ремонт дома в соответствии с нормами содержания, эксплуатации и ремонта жилищного фонда.
С учетом того, что дом, в котором проживает К-в, построен в 1958 году, и с момента постройки капитальный ремонт дома не производился, а также с учетом того, что минимальный срок эксплуатации до капитального ремонта в жилых зданиях трубопроводов холодной воды из труб оцинкованных и газовых черных составляет соответственно 30 и 15 лет, а радиаторов отопления - от 15 до 40 лет, суд пришел к выводу о том, что на момент передачи жилого помещения в собственность истца в 1999 году срок эксплуатации технического оборудования дома истек. В связи с этим обязанность по замене данного оборудования необходимо возложить на ответчика на основании ст. 16 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в РФ".
Указанный вывод суда апелляционной инстанции основан на неправильном применении норм материального права. Минимальная продолжительность эффективной эксплуатации зданий и объектов, а также элементов зданий и объектов установлена приложениями N 2 и 3 к Ведомственным строительным нормам 58-88 (Р), утвержденным Приказом Госкомархитектуры при Госстрое СССР от 23.11.1988 N 312. Согласно п. 2.2 указанного нормативного акта сроки проведения ремонта зданий, объектов или их элементов должны определяться на основе оценки их технического состояния. При планировании ремонтно-строительных работ периодичность их проведения может приниматься в соответствии с рекомендуемым приложением 2 (для зданий и объектов) и рекомендуемым приложением 3 (для элементов зданий и объектов). Органы управления жилищным хозяйством, независимо от их ведомственной принадлежности, могут корректировать продолжительность эффективной эксплуатации зданий и объектов, приведенную в приложениях 2 и 3, при соответствующем технико-экономическом обосновании и обеспечении условий комфортного проживания и обслуживания населения.
Анализ указанного нормативного акта свидетельствует о том, что установление в нем сроков минимальной продолжительности эффективной эксплуатации элементов зданий и сооружений носит рекомендательный характер. Истечение указанных сроков само по себе не может являться безусловным основанием к проведению капитального ремонта здания или его элементов. Необходимость проведения капитального ремонта должна определяться в каждом конкретном случае на основании технического состояния зданий, сооружений и их элементов.
В материалах дела отсутствуют какие-либо доказательства того, что система отопления, стояки горячего и холодного водоснабжения в квартире истца находятся в неудовлетворительном состоянии и нуждаются в замене.
Вывод об отсутствии оснований для удовлетворения исковых требований Л-х к закрытому акционерному обществу о признании права долевой собственности на квартиру суд мотивировал тем, что дом, в котором проживают истцы, был построен в период с января 1988 года по сентябрь 1989 года на собственные средства ремонтно-строительного управления, которое находилось на полном хозяйственном расчете и самофинансировании. Данный дом не относится к государственному или муниципальному жилищному фонду, в перечень квартир, выделенных администрацией района, квартира истцов не входит, следовательно, не подлежит бесплатной приватизации.
Данный вывод суда основан на неправильном применении норм материального права. В обоснование своих возражений по поводу исковых требований ответчик ссылался на то, что источниками финансирования строительства жилого дома являлись собственные средства бывшего РСУ. В частности, с января 1988 года по июль 1989 года строительство велось за счет фонда социального развития предприятия, осуществлявшего хозяйственную деятельность в условиях первой модели хозрасчета, предусмотренной ст. 3 Закона СССР "О государственном предприятии СССР". С июля 1989 года - момента перехода предприятия на арендные отношения - до ввода дома в эксплуатацию строительство велось за счет прибыли предприятия, остающейся после выплаты арендной платы.
Однако, как следует из обстоятельств дела, в период постройки спорного дома РСУ являлось государственным предприятием и его деятельность осуществлялась в соответствии с вышеуказанным Законом. Нормы данного Закона не содержат положений, предусматривающих основания возникновения права собственности у государственного предприятия на создаваемое им имущество, в том числе на жилищный фонд. В соответствии с положениями ГК РСФСР имущество государственных предприятий являлось государственной собственностью. Оснований, на которых государственное предприятие могло владеть жилым фондом на праве собственности, действующее в тот период законодательство не содержало. Право собственности предприятий на имущество было предусмотрено лишь Законом РСФСР "О собственности в РСФСР", введенным в действие с 1 января 1991 года. Статья 14 указанного Закона предусматривала право собственности предприятий на имущество, переданное им в форме вкладов и других взносов их участниками, а также на имущество, полученное в результате предпринимательской деятельности и приобретенное по иным основаниям, допускаемым законом. По указанным основаниям право собственности у арендного предприятия, которое возникло при переходе государственного предприятия на арендные отношения, также возникнуть не могло.
Поскольку коллективное предприятие, созданное на базе арендного предприятия после выкупа основных средств, было правопреемником арендного предприятия, то жилищный фонд, являвшийся собственностью государства, мог быть передан ему только в полное хозяйственное ведение, а не в коллективную собственность. Безвозмездная передача коллективному предприятию жилищного фонда при выкупе арендным предприятием основных средств не предусматривалась действовавшим законодательством, условия приватизации жилищного фонда, закрепленного за предприятием на праве хозяйственного ведения, не были установлены Законом РФ от 3 июля 1991 г. "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации".
В пункте 5 ст. 2 Закона РФ "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации" указано, что приватизация земельного и жилищного фондов, а также социально-культурных учреждений, объектов культурного и природного наследия регулируется иными законодательными актами России и республик в ее составе. Согласно ст. 18 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" предполагалось установить в законодательном порядке условия, на которых подлежал бы приватизации совместно с предприятиями (в случае приватизации последних) и жилищный фонд, закрепленный за этими предприятиями на праве полного хозяйственного ведения.
Впоследствии же такие условия законодателем не были установлены. А в ст. 18 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации прямо предусмотрено, что ведомственный жилищный фонд в таких случаях передается в полное хозяйственное ведение правопреемников, иных юридических лиц, органов местного самоуправления с сохранением всех жилищных прав граждан, проживающих в таких домах, в том числе и права на приватизацию жилья.
Учитывая, что условия приватизации ведомственного жилищного фонда совместно с приватизируемыми предприятиями законом установлены не были, за гражданами должно сохраняться право на приватизацию занимаемого жилого помещения в таком доме.
Разрешая спор и принимая решение о заключении с жилищной службой договора на управление, содержание и ремонт общего имущества дома на условиях, предложенных истцом С-м, суд исходил из обязанности ответчика заключить такой договор в силу ст. 9 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации", согласно которой действие раздела VIII ЖК РФ (Управление многоквартирными домами) распространяется также на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров управления многоквартирными домами.
Однако, как следует из материалов дела, на 01.03.2005 договор управления многоквартирным домом с ответчиком заключен не был. Суд первой инстанции ошибочно истолковал буквальное содержание ст. 9 вышеуказанного Федерального закона о договоре, заключенном в надлежащей форме, посчитав, что на основании п. 1 ст. 445 ГК РФ для понуждения ответчика к заключению договора достаточно фактического предоставления ответчиком услуг по управлению, содержанию и ремонту муниципального жилищного фонда, к которому относится и многоквартирный жилой дом, где проживает истец.
Поскольку на 01.03.2005 в жилом доме собственниками помещений не была выбрана ни одна из форм управления многоквартирным домом из предусмотренных ранее действующим законодательством (таких как кондоминиум, товарищество собственников жилья, жилищный кооператив), то в силу ч. 2 ст. 161 ЖК РФ, ст. 18 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" собственники помещений в многоквартирном доме обязаны до 01.03.2006 выбрать одну из форм управления своим многоквартирным домом, предусмотренную ныне действующим законодательством.
Данные нормы закона судом при рассмотрении дела применены не были. Ввиду того, что собственники помещений многоквартирного дома не проводили общее собрание по выбору формы управления многоквартирным домом и не принимали общие для всех собственников условия договора управления многоквартирным домом в форме управления управляющей организации, то решение суда первой инстанции по делу не может быть признано законным и обоснованным.
Принимая решение об удовлетворении иска Г-ных о признании Ш-на утратившим право пользования жилым помещением по ул. У-кой, суд исходил из того, что он приобрел в установленном законом порядке право пользования квартирой по ул. М-лей. При этом суд исходил из того, что доказательств вселения Ш-на в жилое помещение по ул. М-лей с какими-то условиями, ограничивающими его право пользования квартирой, суду представлено не было. В период покупки квартиры по ул. М-лей Ш-на и Ш-н состояли в брачных отношениях, проживали вместе, ответчик являлся членом семьи собственника квартиры. Таким образом, как Ш-на, так и Ш-н имеют равные права по пользованию квартирой по ул. М-лей, в т.ч. право на проживание в ней.
Разрешая данный спор, суд не привел в решении норму материального права, на основании которой Ш-н признан утратившим право пользования квартирой по ул. У-кой.
В соответствии со ст. 196 ГПК РФ суд принимает решение по заявленным истцом требованиям. Истцами были заявлены требования о признании Ш-на утратившим право пользования жилым помещением по ул. У-кой, т.е. суду, разрешая данный спор, следовало установить наличие либо отсутствие оснований, предусмотренных законом, для признания Ш-на утратившим право пользования указанным жилым помещением. Если суд разрешал спор на основании ч. 2 ст. 89 ЖК РСФСР (ч. 3 ст. 83 ЖК РФ), то основанием для признания члена семьи утратившим право пользования жилым помещением является его выезд на другое постоянное место жительства. Именно наличие выезда Ш-на на другое постоянное место жительства и следовало устанавливать суду. Вопрос о том, приобрел ли Ш-н право пользования или право собственности в квартире его бывшей жены, не являлся предметом спора по данному делу, поскольку истцами таких требований не заявлялось. Соответственно, у суда не было оснований входить в обсуждение этого вопроса и давать ему юридическую оценку. В данном случае суду необходимо было лишь выяснить у третьего лица - Ш-ной - признает ли она за своим мужем право пользования жилым помещением, принадлежащим ей на праве собственности, или нет. Однако суд мнение Ш-ной по данному вопросу не выяснил.
Делая вывод о том, что Ш-н приобрел право пользования квартирой по ул. М-лей, суд не учел, что в настоящее время семейные отношения Ш-на и Ш-ной прекращены в связи с расторжением брака. Какое-либо соглашение между собственником квартиры Ш-ной и Ш-м отсутствует, на что указал суд в решении. Таким образом, даже если согласиться с указанным выводом суда, Ш-н в настоящее время не имеет права пользования указанной квартирой, поскольку в силу п. 4 ст. 31 ЖК РФ в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника этого жилого помещения не сохраняется, если иное не установлено соглашением между собственником и бывшим членом его семьи.
Признавая Ш-на утратившим право пользования спорным жилым помещением, суд также учитывал то обстоятельство, что он более 14 лет не проживал в спорном жилом помещении, не нес затрат по содержанию жилого помещения и оплате коммунальных услуг. Однако указанные обстоятельства в данном случае не являются юридически значимыми. Сам по себе факт непроживания в жилом помещении, неоплата непосредственно Ш-м квартплаты и коммунальных услуг не могут являться основанием для признания его утратившим право пользования жилым помещением.
Разрешая заявленный Ж-вой иск в части требования о взыскании с ООО "Новогор-Прикамье" денежной суммы, суд правильно определил, что обязанность по возврату излишне уплаченной денежной суммы за тепловую энергию, которая до октября 2005 года не поставлялась в дом, в котором проживает истица, подлежит возложению на получателя данной денежной суммы - ООО "Новогор-Прикамье".
Вместе с тем, удовлетворяя заявленный иск, суд не определил значимые обстоятельства, связанные с установлением того факта, принадлежит ли Ж-вой право требования взыскания данной денежной суммы, а также сделал вывод о том, что истицей понесены расходы по оплате указанной суммы, который не может быть признан доказанным.
Так, суд не установил правовые основания пользования истицей квартирой и не исследовал вопрос о том, обязана ли Ж-ва нести расходы по оплате коммунальных услуг.
В соответствии с п. 5 ч. 2 ст. 153 ЖК РФ обязанность по внесению платы за жилое помещение и коммунальные услуги возникает у собственника жилого помещения с момента возникновения права собственности на жилое помещение.
Из материалов дела следует, что жилое помещение, в котором проживает истица, на основании договора приватизации находится в долевой собственности ее сына и ее несовершеннолетнего внука. Лицевой счет для оплаты коммунальных услуг открыт на имя сына, на его же имя выдаются квитанции по оплате за пользование коммунальными услугами. Платежный документ, на основании которого произведена уплата, является обезличенным и не доказывает тот факт, что денежная сумма была уплачена истицей.
Принимая решение о возложении на администрацию города обязанности по предоставлению семье М-х благоустроенного жилого помещения, суд исходил из положений ст. 91 и 92 ЖК РСФСР, сделав вывод о том, что, поскольку дом, в котором проживают истцы, был признан непригодным для проживания еще в 2001 году, именно в это время у истцов возникло право требования, а у администрации города - обязанность по расселению непригодного для проживания дома.
Ссылаясь на положения ЖК РСФСР, суд исходил из того, что право истцов на получение квартир и обязанность ответчика по их предоставлению в связи с непригодностью дома для проживания возникли до 1 марта 2005 г., т.е. до введения в действие ЖК РФ.
Вывод суда о возникновении прав и обязанностей сторон до введения в действие Жилищного кодекса Российской Федерации является ошибочным.
В соответствии со ст. 5 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" к жилищным отношениям, возникшим до введения в действие Жилищного кодекса Российской Федерации, Жилищный кодекс Российской Федерации применяется в части тех прав и обязанностей, которые возникнут после введения его в действие, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом.
Делая вывод о возникновении прав истцов и обязанностей ответчика в 2001 году, суд сослался на ранее состоявшееся решение суда и положенное в его основу заключение экспертизы.
Вместе с тем, как следует из этого решения суда, истцам В-м и Щ-м было отказано в удовлетворении исковых требований о признании всего дома непригодным для проживания. Непригодными для проживания были признаны только комнаты, в которых проживают эти истцы. Как видно из заключения экспертизы, на которое сослался суд, принимая решение, дом подлежит капитальному ремонту, категоричный вывод о непригодности дома для проживания экспертом не сделан. Квартира, в которой проживает семья М-х, объектом исследования экспертизы не была.
Таким образом, вывод суда со ссылкой на ранее постановленное решение суда как на доказательство того, что дом был непригоден для постоянного проживания в 2001 году, нельзя признать правильным. Как следует из искового заявления, с требованием о признании дома непригодным для проживания и предоставлении им жилого помещения истцы обратились в суд после 01.03.2005, т.е. после введения в действие ЖК РФ. Вывод о непригодности данного жилого дома для проживания был сделан только в заключении экспертизы от 30.12.2005. Следовательно, постановленное судом на нормах Жилищного кодекса РСФСР решение нельзя признать законным и обоснованным.
Принимая решение об удовлетворении требований истцов С-ых и М-ых по возложению на администрацию города обязанности по предоставлению им жилых помещений, суд счел, что заявленный ими спор подлежит рассмотрению в соответствии со ст. 40, 52, 93, 96, 97 ЖК РСФСР, ст. 49, 50, 51 ч. 1 п. 3 ЖК РФ.
Сославшись на ст. 5 ФЗ от 29.12.2004 N 189-ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации", суд посчитал, что поскольку право на изменение договора найма жилого помещения возникло у истцов в период действия ЖК РСФСР, при рассмотрении спора следует применять материальный закон, действовавший в период возникновения прав и обязанностей.
При этом суд не учел, что жилищные правоотношения носят длящийся характер. По общему правилу к длящимся правоотношениям применяется закон, который действует в настоящее время. Следовательно, в рассматриваемом случае подлежат применению положения Жилищного кодекса Российской Федерации, независимо от того, когда дом был признан непригодным для проживания.
Исходя из изложенного, в рассматриваемом случае подлежали применению ст. 85, 87, 89 ЖК РФ, которые регулируют порядок предоставления жилого помещения по договору социального найма в связи с признанием жилого помещения непригодным для проживания.
Согласно ст. 87 ЖК РФ, если жилое помещение, занимаемое по договору социального найма, подлежит переводу в нежилое помещение или признано непригодным для проживания, выселяемым из такого жилого помещения гражданам наймодателем предоставляется другое благоустроенное жилое помещение по договору социального найма.
В соответствии с ч. 1 ст. 89 ЖК РФ предоставляемое гражданам в связи с выселением по основаниям, которые предусмотрены статьями 86-88 настоящего Кодекса, другое жилое помещение по договору социального найма должно быть благоустроенным применительно к условиям соответствующего населенного пункта, равнозначным по общей площади ранее занимаемому жилому помещению, отвечать установленным требованиям и находиться в черте данного населенного пункта.
Судом при вынесении решения указанные нормы материального права применены не были. Предоставление истцам нескольких жилых помещений по нормам предоставления жилых помещений по городу на 1 человека - 8 кв. м, а также исходя из того, что проживающие в одной квартире истцы не являются членами одной семьи, не основано на законе.
Суд не учел, что законом (ч. 1 ст. 89 ЖК РФ) установлены определенные требования к жилому помещению, которое предоставляется в связи со сносом дома.
Поскольку жилое помещение гражданам предоставляется не в связи с улучшением жилищных условий, а в связи со сносом дома, то предоставляемое жилье должно быть равнозначным по общей площади ранее занимаемому жилому помещению без учета обстоятельств, влияющих на улучшение жилищных условий. При этом граждане, которым предоставлено другое равнозначное жилое помещение, сохраняют право состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, если у них не отпали основания состоять на таком учете (статья 55 ЖК РФ).
Кроме того, судом не учтено то обстоятельство, что договор найма жилого помещения истцами С-ми и М-ми не изменялся, иной порядок пользования жилыми помещениями в сравнении с тем, какой был установлен при вселении в жилое помещение, не установлен. И на квартиру N 7, право пользования которой имеют С-вы, и на квартиру N 1, право пользования которой имеют М-вы, заключен один договор найма жилого помещения с включением в него в качестве членов семьи других истцов. Таким образом, выводы суда о том, что истцы имеют право на предоставление им отдельных жилых помещений, не основаны на каких-либо доказательствах.
Установив, что общежитие, в котором проживает истица К-ва, изначально принадлежало государственному предприятию, затем - открытому акционерному обществу, а в дальнейшем было передано в муниципальную собственность, а с лицами, ранее вселившимся в общежитие, были заключены договоры социального найма, суд правомерно в соответствии с положениями ст. 7 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" и нормами Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" пришел к выводу о наличии у граждан, проживающих в таких жилых помещениях на законном основании, права на передачу им занимаемых жилых помещений в собственность безвозмездно. Учитывая, что правомерность проживания истицы в общежитии администрацией района в суде не оспаривалась, а отказ в приватизации был осуществлен лишь на том основании, что жилое помещение расположено в общежитии, суд обоснованно удовлетворил данное требование К-вой, признав отказ в приватизации по указанному основанию незаконным.
Вместе с тем, разрешая заявленное К-вой требование о возложении на администрацию обязанности по заключению договора о безвозмездной передаче в собственность ей и двум несовершеннолетним сыновьям занимаемого жилого помещения, суд не учел, что в соответствии с Законом РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" граждане РФ, занимающие жилые помещения в государственном и муниципальном жилищном фонде на условиях социального найма, вправе приобрести эти помещения в собственность на условиях, предусмотренных настоящим Законом, иными нормативными актами РФ и субъектов РФ (ст. 2 Закона). Решение вопроса о приватизации жилых помещений должно приниматься по заявлениям граждан в двухмесячный срок со дня подачи документов (ст. 8 Закона).
Пленум Верховного Суда РФ в пункте 8 Постановления "О некоторых вопросах применения судами Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" от 24.08.1993 разъяснил, что гражданам не может быть отказано в приватизации занимаемых ими жилых помещений на предусмотренных этим Законом условиях, если они обратились с таким требованием. При этом необходимо учитывать, что соблюдение установленного ст. 7, 8 названного Закона порядка оформления передачи жилья обязательно как для граждан, так и для должностных лиц, на которых возложена обязанность по передаче жилых помещений в государственном и муниципальном жилищном фонде в собственность граждан.
Решением Пермской городской Думы N 54 от 25.05.1999 утверждено Положение о приватизации муниципального жилищного фонда в г. Перми, которым установлен порядок безвозмездной передачи муниципальных жилых помещений в собственность граждан.
Таким образом, как Федеральным законом "О приватизации жилищного фонда в РФ", так и вышеназванным Положением предусмотрено, что вопрос о безвозмездной передаче жилого помещения в собственность граждан разрешается на основании заявления граждан.
Из содержания п.п. 2.2, 2.3 Положения следует, что заявление подается в администрацию района, подписывается всеми совершеннолетними гражданами, а также несовершеннолетними в возрасте от 14 до 18 лет, проживающими в приватизируемом жилом помещении; в заявлении указывается: в чью собственность должно быть передано жилое помещение, кто отказывается от участия в приватизации, но не возражает против приватизации жилого помещения другими членами семьи и гражданами, имеющими право на приватизацию, кто из отсутствующих членов семьи и иных лиц сохранил право на проживание и приватизацию данного жилого помещения (осужденные, дети-сироты, лица, находящиеся в рядах Вооруженных Сил, и иные категории граждан в соответствии с действующим законодательством). Ответственность за достоверность сведений, указанных в заявлении о приватизации, несут заявители. В пункте 2.4 Положения определен перечень документов, необходимых для заключения договора приватизации.
Возлагая на администрацию района обязанность заключить с истицей договор приватизации, суд не выяснил, имело ли место надлежащее обращение истицы к ответчику с заявлением о приватизации, были ли представлены ею необходимые для заключения договора документы. В материалах дела отсутствует первичное заявление К-вой в администрацию района по вопросу приватизации, а из содержания отказа ответчика следует, что истица обращалась по вопросу приватизации комнаты в общежитии. Учитывая, что гражданин, желающий получить в собственность занимаемое им жилое помещение, самостоятельно определяет условия, на которых он намерен приватизировать жилое помещение, суд при указанных выше обстоятельствах неправомерно посчитал имевшее место обращение истицы к ответчику надлежащим и достаточным для заключения договора приватизации.
Учитывая, что соблюдение установленного ст. 7, 8 вышеназванного Закона порядка оформления передачи жилья в собственность граждан обязательно не только для должностных лиц, на которых возложена эта обязанность, но и для самих граждан, имеющих намерение заключить договор приватизации, вывод суда о наличии всех необходимых условий для заключения с истицей договора приватизации, предусмотренных в ст. 2 ФЗ "О приватизации жилищного фонда в РФ", при указанных выше обстоятельствах, которые имеют значение для правильного разрешения спора, но которые судом фактически не установлены, решение в части возложения на ответчика обязанности заключить с К-вой договор приватизации с включением в договор двух несовершеннолетних сыновей истицы нельзя признать обоснованным.
Указанные выводы подтверждаются практикой Верховного Суда РФ, изложенной в Обзоре законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за I квартал 2006 г.
Отказывая в удовлетворении исковых требований налоговому органу о взыскании с Л-го суммы излишне предоставленного имущественного налогового вычета вследствие допущенной ошибки, мировой судья исходил из отсутствия вины ответчика в получении имущественного налогового вычета в большем размере и невозможности вследствие этого привлечения его к налоговой ответственности.
При этом мировым судьей не принято во внимание, что в исковом заявлении налоговый орган просил взыскать сумму излишне предоставленного имущественного налогового вычета, а не привлечь Л-го к ответственности за совершение налогового правонарушения.
Мировым судьей и апелляционной инстанцией не учтено, что размер предоставляемого имущественного налогового вычета установлен ст. 220 НК РФ. Счетная ошибка налоговых органов при определении размера имущественного налогового вычета не может служить основанием для отказа в удовлетворении требований налоговых органов о взыскании излишне выплаченных сумм имущественного налогового вычета. Судом не учтено, что данные суммы подлежат возврату в бюджет. Также не усматривается отсутствие обстоятельств, указанных в ст. 1109 ГК РФ, содержащей исчерпывающий перечень оснований, при которых исключается возможность возврата необоснованного обогащения.
Удовлетворяя исковые требования налогового органа о взыскании с частного нотариуса А-ной налога на добавленную стоимость за 2001 и 2002 годы, судебные инстанции неправильно исходили из того, что положениями ст. 11 НК РФ для целей налогообложения частные нотариусы отнесены к индивидуальным предпринимателям, которые в соответствии с требованиями ст. 143 НК РФ являются плательщиками налога на добавленную стоимость. Нотариусы в процессе осуществления деятельности оказывают гражданам и организациям услуги, которые в силу ст. 146 НК РФ являются объектами обложения налогом на добавленную стоимость. В перечень услуг, которые в соответствии с требованиями ст. 149 НК РФ освобождаются от уплаты налога на добавленную стоимость, услуги, оказываемыми нотариусами в процессе осуществления своей деятельности, не включены, в связи с чем нотариальный тариф в части, превышающей размер госпошлины, подлежит обложению налогом на добавленную стоимость.
Положениями ст. 1 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате установлено, что нотариат в Российской Федерации призван обеспечивать в соответствии с Конституцией РФ, настоящими Основами защиту прав и законных интересов граждан и юридических лиц путем совершения нотариусами предусмотренных законодательными актами нотариальных действий от имени Российской Федерации. Нотариальные действия в Российской Федерации совершают в соответствии с настоящими Основами нотариусы, работающие в государственной нотариальной конторе или занимающиеся частной практикой. Нотариальная деятельность не является предпринимательством и не преследует цели извлечения прибыли.
В соответствии с п. 1 ст. 11 НК РФ институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства Российской Федерации, используемые в Налоговом кодексе Российской Федерации, применяются в том значении, в каком они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено Налоговым кодексом РФ.
Таким образом, деятельность занимающихся частной практикой нотариусов является особой юридической деятельностью, которая осуществляется от имени государства и не преследует цели извлечения прибыли, чем предопределяется специальный публично-правовой статус нотариусов (данная правовая позиция изложена в Постановлении Конституционного Суда РФ от 19.05.1998 по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 2, 12, 17, 24 и 34 Основ законодательства РФ о нотариате). Содержащееся в ст. 11 НК РФ понятие "индивидуальные предприниматели" употребляется в специальном значении исключительно для целей налогообложения, при этом правовой статус частных нотариусов не отождествляется с правовым статусом индивидуальных предпринимателей как физических лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность (данная правовая позиция отражена в определении Конституционного Суда РФ N 116-О от 06.06.2002).
Положения ст. 143 НК РФ, указывающие на плательщиков налога на добавленную стоимость, сами по себе не содержат каких-либо требований по уплате налога на добавленную стоимость частными нотариусами, не предусматривают для них конкретных налоговых обязанностей, а также не устанавливают элементов налогообложения, а именно: объект налогообложения, налоговую ставку, порядок исчисления налога, порядок, сроки и льготы по их уплате (это положение нашло свое отражение в определении Конституционного Суда РФ от 06.06.2002 N 116-О).
С учетом изложенных требований закона, определения Конституционного суда РФ от 06.06.2002 N 116-О, Постановления Конституционного Суда РФ от 19.05.1998 N 15-П нельзя согласиться с выводами судебных инстанций о том, что нотариус, занимающийся частной практикой, является плательщиком налога на добавленную стоимость, поскольку в соответствии с положениями ст. 11 НК РФ для целей налогообложения он отнесен к индивидуальным предпринимателям, которые являются плательщиками налога на добавленную стоимость.
Как следует из подпункта 1 п. 1 ст. 146 НК РФ, к объектам налогообложения при исчислении налога на добавленную стоимость отнесена реализация товаров (работ, услуг).
На основании положений п. 4 ст. 38 НК РФ работой признается деятельность, результаты которой имеют материальное выражение и могут быть реализованы для удовлетворения потребностей организации и(или) физических лиц.
В соответствии с требованиями п. 5 ст. 38 НК РФ услугой признается деятельность, результаты которой не имеют материального выражения, реализуются и потребляются в процессе осуществления этой деятельности.
Под реализацией работ, услуг, как следует из содержания п. 1 ст. 39 НК РФ, понимается передача на возмездной основе результатов выполненных работ одним лицом для другого лица, возмездное оказание услуг одним лицом другому лицу, а в случаях, предусмотренных Налоговым кодексом РФ, и на безвозмездной основе.
Результатом нотариальных действий являются юридические последствия, возникающие в силу оформленного нотариального акта после совершения нотариального действия.
В связи с изложенным, возникают сомнения в возможности отнесения нотариальных действий к работе или услуге в том значении, в каком указанные понятия для целей налогообложения содержатся в Налоговом кодексе Российской Федерации.
В силу п. 7 ст. 3 НК РФ все неустранимые сомнения, противоречия и неясности в законодательных актах о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщиков.
Таким образом, из анализа приведенных правовых норм следует, что частные нотариусы не являются плательщиками налога на добавленную стоимость.
Кроме того, в соответствии со ст. 5 ФЗ от 22.07.2005 "О внесении изменений в главу 21 части второй Налогового кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений актов законодательства Российской Федерации о налогах и сборах" с 1 января 2006 года вступил в силу подпункт 15.1 пункта 3 статьи 149 НК РФ, согласно которому совершение нотариусами, занимающимися частной практикой, нотариальных действий и оказание услуг правового и технического характера не подлежат обложению налогом на добавленную стоимость.
Удовлетворяя исковые требования о взыскании с О-на налоговой санкции, мировой судья исходил из того, что в действиях ответчика, представившего налоговую декларацию за первый квартал 2004 г. в июле 2004 г., то есть с нарушением установленного законом срока, имеется состав правонарушения, предусмотренный ст. 119 НК РФ.
При этом мировым судьей не учтено то обстоятельство, что с заявлением о переводе его на упрощенную систему налогообложения О-н обратился в налоговый орган в июле 2004 г., в связи с чем возможности представить налоговую декларацию за первый квартал 2004 г. к 26 апреля 2004 г. он не имел.
Установив, что в заявлении, поданном О-м в налоговый орган в июле 2004 г., он просил перевести его на упрощенную систему налогообложения с 10 февраля 2004 г., суд апелляционной инстанции, основываясь на содержании письма Министерства по налогам и сборам РФ от 30 марта 2004 г. N 22-0-10/571@ "О порядке перехода на упрощенную систему налогообложения адвокатов, учредивших адвокатские кабинеты", указал, что для адвокатов, учредивших адвокатские кабинеты в текущем календарном году, датой начала применения упрощенной системы налогообложения признается дата постановки на учет в налоговом органе в качестве адвоката, учредившего адвокатский кабинет, следовательно, О-н считается применяющим упрощенную систему налогообложения с 10 февраля 2004 г.
Судебными инстанциями были неправильно применены положения ст. 109 НК РФ, согласно которой лицо не может быть привлечено к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения при отсутствии вины. Также судом не учтены положения ст. 346.13 НК РФ, из которой следует, что применение упрощенной системы налогообложения возможно только на будущий налоговый или отчетный период, применение упрощенной системы налогообложения за прошлый период нормами Налогового кодекса РФ не предусмотрено. Судебными инстанциями не принято во внимание, что с заявлением о переводе его на упрощенную систему налогообложения О-н обратился в июле 2004 г., в связи с чем подать налоговую декларацию за первый квартал 2004 г. к 26 апреля 2004 г. он не мог.
Отказывая в иске налоговому органу о взыскании с О-вой недоимки по налогу на добавленную стоимость и единому социальному налогу, суд пришел к выводу о том, что ответчица не является стороной налоговых правоотношений, регулируемых ст. 143, 235 НК РФ, поскольку фактически она не являлась индивидуальным предпринимателем.
В данном случае суд допустил ошибку в определении круга обстоятельств, имеющих значение для дела. Суд не учел, что сам по себе факт регистрации ответчицы в качестве индивидуального предпринимателя свидетельствует о возникновении у нее определенного статуса, который применительно к ст. 11 НК РФ порождает для нее определенные обязанности в сфере налоговых правоотношений. При этом не имеют значение мотивы, которыми она руководствовалась при регистрации в качестве предпринимателя, равно как и намерение заниматься предпринимательством лично либо через представителей (в данном случае ее представителем выступал М-в на основании выданной ею доверенности). Эти обстоятельства на обязанность ответчицы по уплате соответствующих налогов (как индивидуального предпринимателя) не влияли, следовательно, не являлись юридически значимыми при разрешении требований о взыскании недоимки по налогам. Наличие договоренностей с М-м находятся в иной сфере и могут влиять исключительно на их правоотношения, а отношения, возникшие у ответчицы в сфере налогового регулирования, являются самостоятельными.
Несостоятельной является также ссылка суда на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении О-вой как на одно из оснований к отказу в иске. Отсутствие у ответчицы умысла на уклонение от уплаты налогов не исключает ее обязанностей в сфере налогового законодательства, даже если она эти обязанности не исполняла неумышленно, а руководствуясь иными соображениями.
Принимая решение о взыскании государственной пошлины с П-ва, которому было отказано в удовлетворении исковых требований, предъявленных к индивидуальному предпринимателю Р-ву, о расторжении договора купли-продажи стиральной машины, мировой судья руководствовался ст. 103 ГПК РФ и пришел к выводу о том, что государственная пошлина, от уплаты которой истец был освобожден при подаче искового заявления, подлежит взысканию с него дополнительным решением.
При этом судом не учтено, что взыскание государственной пошлины с истца, освобожденного законом от ее уплаты при подаче иска, не предусмотрено гражданским процессуальным законодательством даже в случае отказа в удовлетворении заявленных исковых требований. Статья 103 ГПК РФ предусматривает взыскание издержек, понесенных судом при рассмотрении дела, лишь с истца, не освобожденного от уплаты судебных расходов.
Поскольку П-м заявлены исковые требования о защите прав потребителей, он в соответствии с п. 4 ч. 2 ст. 333.36 НК РФ освобожден от уплаты государственной пошлины при подаче искового заявления, и оснований для взыскания с него государственной пошлины не имеется. Кроме того, мировой судья не учел, что издержки, понесенные судом в связи с рассмотрением дела, и государственная пошлина - это разные правовые понятия (ст. 88, 94, 103 ГПК РФ).
Принимая решение по существу заявленных Т-вой требований, суд пришел к выводу о том, что период ее работы с декабря 1985 г. по ноябрь 1992 г. в должности руководителя кружка правомерно не включен ответчиком в специальный стаж, дающий право на назначение пенсии на льготных условиях как лицу, осуществлявшему педагогическую деятельность. При этом суд исходил из того, что в Списках профессий и должностей работников народного образования, педагогическая деятельность которых в школах и других учреждениях для детей дает право на пенсию за выслугу лет, утвержденных Постановлением Совета Министров РСФСР от 06.09.1991 N 463, а также Списках должностей и учреждений, работа в которых засчитывается в стаж работы, дающей право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости лицам, осуществлявшим педагогическую деятельность в государственных и муниципальных учреждениях для детей, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 29.10.2002 N 781, должность "руководитель кружка" не предусмотрена. В Списках, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 29.10.2002, предусмотрена должность "педагог дополнительного образования". При этом истицей приводились доводы о том, что в указанный период она выполняла ту же работу, что и в последующем, когда должность руководителя кружка была переименована в педагога дополнительного образования, и период после переименования должности зачтен ей в стаж, дающий право на назначение пенсии на льготных основаниях как педагогическому работнику.
Отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд не учел, что при решении вопроса о включении в специальный педагогический стаж, с учетом которого может быть назначена трудовая пенсия на льготных основаниях в соответствии с требованиями подпункта 10 п. 1 ст. 28 ФЗ "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", периоды работы, вопрос о виде (типе) учреждения (организации), тождественности выполняемых заявителем функций, условий и характера деятельности тем работам (должностям, профессиям), которые дают право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости, должен решаться исходя из характера и специфики, условий осуществляемой заявителем работы, выполняемых им функциональных обязанностей по занимаемым должностям и профессиям, нагрузки, с учетом целей и задач, а также направлений деятельности учреждений, организаций, в которых он работал, а не из формальной констатации факта об отсутствии наименования должности в Списках.
Страницы: 1 из 3 1 2 3
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "DOMOVODSTVO.RU | Теория и практика управления многоквартирным домом" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)
"ОБЗОР КАССАЦИОННОЙ И НАДЗОРНОЙ ПРАКТИКИ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ ЗА 6 МЕСЯЦЕВ 2006 ГОДА"
Разделы:Управление многоквартирным домом
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
ПЕРМСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД
8 сентября 2006 года
ОБЗОР
КАССАЦИОННОЙ И НАДЗОРНОЙ ПРАКТИКИ ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ
ЗА 6 МЕСЯЦЕВ 2006 ГОДА
СПОРЫ, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ТРУДОВЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Принимая решение о признании увольнения Ф-ной по распоряжению главы администрации незаконным по п. 1 ст. 81 ТК РФ в связи с ликвидацией организации, суд исходил из того обстоятельства, что распоряжением главы администрации района Ф-на была уволена по сокращению штатов в период временной нетрудоспособности, при увольнении ей иная работа в соответствии с требованиями ст. 23 Закона Пермской области "О муниципальной службе в Пермской области" предложена не была.
Между тем суд, разрешая требование о признании незаконным распоряжения главы администрации района, не учел, что трудовой договор с Ф-ной был расторгнут не по сокращению численности или штата работников (п. 2 ст. 81 ТК РФ), а в связи с ликвидацией организации - отдела социальной защиты населения района (п. 1 ст. 81 ТК РФ), в связи с чем увольнение истицы в период временной нетрудоспособности в силу положений ст. 81 ТК РФ допускалось и не свидетельствовало о нарушении ее прав.
При рассмотрении дела суд не принял во внимание, что до обращения Ф-ной в суд с иском глава администрации района устранил допущенную в распоряжении ошибку в формулировке причин увольнения и издал распоряжение, согласно которому формулировка причины увольнения Ф-ной была приведена в соответствие с вводной частью предыдущего распоряжения, из которого усматривалось, что увольнение производится в связи с ликвидацией отдела социальной защиты населения администрации района. Таким образом, с учетом внесенных распоряжением изменений трудовой договор с Ф-ной был расторгнут на основании распоряжения главы администрации района по п. 1 ст. 81 ТК РФ в связи с ликвидацией организации. И, поскольку на момент рассмотрения судом дела действовала новая редакция распоряжения с учетом внесенных изменений, на основании которых была внесена соответствующая запись в трудовую книжку истицы, суду следовало исходить из того обстоятельства, что трудовой договор ответчиком с истицей был расторгнут по п. 1 ст. 81 ТК РФ. Данное обстоятельство помимо указанного выше подтверждалось и вручением Ф-ной предупреждения об увольнении в связи с ликвидацией отдела социальной защиты населения, в котором указывалось на основание предстоящего увольнения - п. 1 ст. 81 ТК РФ.
Признавая Ф-ну уволенной по п. 1 ст. 81 ТК РФ, суд сделал правильный вывод о ликвидации организации, в которой истица трудилась. Так, из материалов дела следует, что отдел социальной защиты населения администрации района являлся самостоятельным структурным подразделением администрации с правами юридического лица, что подтверждается его уставными документами. Тот факт, что Ф-на на должность заведующего отделом была назначена главой администрации района, не свидетельствует, что местом ее работы являлась администрация района.
Оснований для вывода о реорганизации отдела и возникновении у территориального управления департамента социального развития правопреемства по делу не имелось. Так, территориальное управление департамента социального развития области по муниципальному району в силу его устава является органом государственной власти. Имеющиеся в нем должности отнесены к должностям государственной службы, в то время как отдел социальной защиты населения администрации района относился к системе органов муниципальной власти, где Ф-на занимала должность муниципального служащего.
Суд правильно исходил из того обстоятельства, что на основании ст. 23 Закона Пермской области "О муниципальной службе в Пермской области" истице при ликвидации муниципального органа должна была быть предложена другая муниципальная должность с учетом ее профессии, квалификации и занимаемой ранее должности. Однако вывод суда о нарушении ответчиком положений данной нормы Закона при увольнении Ф-ной является недоказанным и основан на неправильном определении значимых для дела обстоятельств.
Так, для вывода о нарушении ответчиком порядка увольнения факта непредложения истице иной муниципальной должности было недостаточно. Суду следовало установить, имелись ли в муниципальном образовании вакантные должности муниципальной службы на момент увольнения истицы, которые она в силу ее профессии, квалификации и должности могла бы занимать. Эти вопросы судом не исследовались, соответствующие документы у ответчика не истребовались. Поскольку порядок увольнения Ф-ной судом не проверялся, вывод о незаконности произведенного увольнения и нарушении трудовых прав истицы является преждевременным.
ДЕЛА, СВЯЗАННЫЕ С ВОЗМЕЩЕНИЕМ ВРЕДА, ПРИЧИНЕННОГО
ПОВРЕЖДЕНИЕМ ЗДОРОВЬЯ
ПОВРЕЖДЕНИЕМ ЗДОРОВЬЯ
Определяя подлежащую взысканию в пользу Д-ва единовременную страховую выплату в размере 27600 рублей, суд руководствовался п. 1 ст. 14 Федерального закона РФ N 166-ФЗ от 21.11.2003 "О бюджете Фонда социального страхования Российской Федерации на 2004 год", которым для расчета единовременной страховой выплаты в 2004 г. установлена базовая сумма 30000 рублей.
В соответствии с п. 1 ст. 11 Федерального закона РФ от 02.07.1998 N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний" размер единовременной страховой выплаты определяется исходя из базовой величины (шестидесятикратный минимальный размер оплаты труда), установленной на день такой выплаты. Таким образом, данной нормой установлен принцип определения размера базовой величины на день фактической выплаты единовременной страховой выплаты.
Поскольку решение суда выносилось в 2005 г. и подлежало исполнению также в 2005 г., суд должен был при определении размера единовременной страховой выплаты руководствоваться п. 1 ст. 13 Федерального закона РФ от 29.12.2004 "О бюджете Фонда социального страхования Российской Федерации на 2005 год", в соответствии с которым размер единовременной страховой выплаты по обязательному социальному страхованию от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний, предусмотренной ст. 11 Федерального закона РФ от 02.07.1998 N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний", определяется в соответствии со степенью утраты профессиональной трудоспособности застрахованного исходя из базовой суммы 43200 рублей.
Исполнение бюджета Фонда социального страхования РФ, утвержденного на 2004 г., на момент вынесения судебного решения было завершено, с 01.01.2005 вступил в действие Федеральный закон РФ от 17.12.2004 "О бюджете Фонда социального страхования Российской Федерации на 2005 год", установивший размер выплаты в 2005 г., которым и следовало руководствоваться суду при определении размера единовременной страховой выплаты.
В настоящее время Федеральным законом от 22.12.2005 N 180-ФЗ установлено, что в 2006 году размер единовременной страховой выплаты по обязательному страхованию от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний определяется в соответствии со степенью утраты профессиональной трудоспособности застрахованного лица исходя из максимальной суммы 46900 руб.
При этом судом не приняты во внимание следующие обстоятельства.
Частью третьей ст. 5 названного Закона (в редакции, действовавшей до принятия Федерального закона от 12 февраля 2001 года) предусматривалось, что государственные пенсии, пособия, компенсации и иные установленные данным Законом выплаты гражданам защищались от инфляции в полном размере в порядке, определяемом законодательством Российской Федерации об индексации денежных доходов и сбережений граждан, в том числе на основе минимального размера оплаты труда.
Федеральным законом от 12.02.2001 N 5-ФЗ внесены изменения в ч. 3 ст. 5 базового Закона, в соответствии с которыми государственные пенсии (в том числе пенсии по инвалидности), пособия, компенсации и иные выплаты гражданам, установленные настоящим Законом, подлежат повышению в соответствии с законодательством Российской Федерации. Кроме того, указанным Законом установлен размер денежных компенсаций, входящих в объем возмещения вреда, причиненного здоровью граждан, пострадавших вследствие Чернобыльской катастрофы, в твердой денежной сумме (а не пропорционально минимальному размеру оплаты труда, как это было ранее). Применительно к заявленным истцом требованиям установлены выплаты: на приобретение продовольственных товаров - в размере 300 руб., ежегодная компенсация за вред здоровью вследствие Чернобыльской катастрофы инвалиду 3-й группы - в размере 400 руб.
Таким образом, законодатель отказался от критерия индексации выплат на основании минимального размера оплаты труда, однако не установил какой-либо иной порядок индексации, а лишь указал, что названные выплаты подлежат повышению в соответствии с законодательством Российской Федерации (часть третья статьи 5 базового Закона в редакции от 12.02.2001).
В соответствии с частью 3 ст. 2 Федерального закона от 12.02.2001 "О внесении изменений и дополнений в Закон РФ "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" размеры выплат, предусмотренных частями первой и второй настоящей статьи, а также максимальный размер ежемесячной денежной суммы, установленной настоящей статьей, ежегодно повышаются пропорционально росту величины прожиточного минимума в целом по Российской Федерации.
Постановлением Конституционного Суда РФ от 19.06.2002 N 11-П взаимосвязанные нормы части третьей статьи 5 базового Закона в редакции от 12.02.2001 и части третьей статьи 2 Федерального закона от 12.02.2001 об ежегодной индексации ранее назначенных сумм возмещения вреда исходя из роста прожиточного минимума в целом по Российской Федерации признаны не соответствующими Конституции РФ, поскольку они, установив ежегодную индексацию сумм возмещения вреда исходя из роста величины прожиточного минимума в целом по Российской Федерации, не предусматривали при этом такой механизм индексации, которым обеспечивались бы ее своевременность и безусловность, и потому носят неопределенный характер. Впредь до внесения соответствующих изменений в действующее законодательство суды общей юрисдикции при рассмотрении конкретных дел после 15.02.2001 ориентированы данным Постановлением на принятие решений о выплате гражданам, пострадавшим вследствие Чернобыльской катастрофы, соответствующих сумм возмещения вреда с учетом их ежегодной индексации исходя из роста величины прожиточного минимума в субъекте Российской Федерации.
При этом Конституционным Судом РФ в указанном Постановлении анализировалась конституционность установленного законодателем порядка индексации сумм возмещения вреда. Исходя из анализа данного Постановления, положений ст. 3, 4, 5, 14, 39 базового Закона к суммам возмещения вреда относятся все ежемесячные и ежегодные выплаты, предусмотренные данным Законом.
Не соответствует положениям базового Закона вывод суда о том, что указанные истцом выплаты: ежемесячная компенсация на приобретение продуктов питания, ежегодная компенсация за вред здоровью - относятся к мерам социальной поддержки, поскольку по определению ст. 4 базового Закона социальная поддержка граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, - система мер, обеспечивающая социальные гарантии гражданам, подвергшимся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, устанавливаемая настоящим Законом и другими федеральными законами. Указанные истцом выплаты относятся к компенсационным выплатам в возмещение вреда здоровью.
СПОРЫ, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ЖИЛИЩНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Отказывая в удовлетворении исковых требований Б-вой к открытому акционерному обществу о предоставлении субсидии на оплату жилого помещения в общежитии и коммунальных услуг за период с июня 2003 г. по июнь 2004 г., мировой судья и суд апелляционной инстанции исходили из того, что ответчик является собственником общежития, в котором проживает истица, поэтому положения Закона РФ "Об основах федеральной жилищной политики", Положения о предоставлении гражданам субсидий на оплату жилья и коммунальных услуг, утвержденного Постановлением Правительства РФ от 02.08.1999 N 887, Порядка предоставления гражданам субсидий на оплату жилищно-коммунальных услуг, утвержденного Указом губернатора Пермской области от 29.04.2003 N 82, и Положения о порядке предоставления гражданам компенсаций (субсидий) на оплату жилья и коммунальных услуг в г. Перми, утвержденного решением Пермской городской Думы от 26.03.1999 N 23, не подлежат применению.
Суд апелляционной инстанции, кроме того, исходил из того, что в период обращения истицы с заявлением о предоставлении ей субсидии действовало решение Пермской городской Думы от 26.03.1999 N 23, которым было утверждено Положение о порядке предоставления гражданам компенсаций (субсидий) на оплату жилья и коммунальных услуг в г. Перми. Из анализа содержания п. 1.15 данного Положения следует, что на собственников и балансодержателей жилищного фонда любых форм собственности обязанность по предоставлению гражданам компенсаций на оплату жилья и коммунальных услуг не возложена, в отношении их решение компетентного органа о предоставлении субсидии носит рекомендательный характер.
Однако при вынесении судебных постановлений по данному делу судебные инстанции не учли, что положения приведенных выше нормативно-правовых актов распространяются на граждан, имеющих право на получение субсидии на оплату жилья и коммунальных услуг в силу требований ст. 15.4 Закона РФ "Об основах федеральной жилищной политики" и вне зависимости от формы собственности жилищного фонда, в котором гражданин проживает. Определение порядка и условий предоставления субсидий осуществляется Правительством РФ. Органам государственной власти субъекта РФ предоставлено право устанавливать с учетом своего социально-экономического развития порядок и условия предоставления субсидий на территории субъекта, которые при этом не должны ухудшать положение граждан по сравнению с положением граждан, которым субсидии предоставляются в соответствии с Положением, утвержденным Правительством РФ.
На основании ч. 4 ст. 15.4 приведенного Закона Указом губернатора Пермской области от 29.04.2003 N 82 был утвержден порядок предоставления гражданам субсидий на оплату жилищно-коммунальных услуг, в котором также предоставление субсидии гражданам на оплату коммунальных услуг не ставится в зависимость от формы собственности жилищного фонда.
На основании изложенного пункт 1.15 Положения о порядке предоставления гражданам компенсаций (субсидий) на оплату жилья и коммунальных услуг в Перми, утвержденного решением Пермской городской Думы от 26.03.1999 N 23, не может рассматриваться как исключающий право на получение субсидии гражданина, который проживает в общежитии, принадлежащем на праве собственности открытому акционерному обществу. Более того, в п. 5.1 указанного Положения в качестве источника средств, направляемых на субсидии, названы собственные средства предприятий и организаций, которые имеют жилищный фонд в собственности, - для выплаты субсидий гражданам, проживающим в данном жилищном фонде.
Вывод о необходимости удовлетворения исковых требований о взыскании с М-ко в пользу муниципального предприятия задолженности по коммунальным платежам мировой судья мотивировал тем, что в соответствии с законом ответчица как наниматель жилого помещения обязана своевременно и полностью вносить плату за пользование коммунальными услугами. Доводы ответчицы о том, что она неполностью оплачивала коммунальные услуги, поскольку является медицинским работником, и в соответствии со ст. 63 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан имеет льготу по оплате услуг теплоснабжения, не были приняты во внимание мировым судьей на тех основаниях, что данная льгота распространяется на работников государственной и муниципальной систем здравоохранения, тогда как ответчица является медицинским работником лечебного исправительного учреждения, которое относится к системе учреждений исполнения наказания и не входит в государственную или муниципальную систему здравоохранения.
Указанный вывод мирового судьи основан на неправильном применении норм материального права. Перечень государственных органов и учреждений, которые относятся к государственной системе здравоохранения, содержится в статье 12 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, которая включает в государственную систему здравоохранения лечебно-профилактические учреждения, создаваемые федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации.
Как следует из материалов дела, больница, в которой работает ответчица, является лечебно-профилактическим учреждением Министерства юстиции РФ - федерального органа исполнительной власти. Она создана для медицинского обслуживания лиц, имеющих специальные звания, сотрудников уголовно-исполнительной системы, пенсионеров, членов их семей, а также рабочих и служащих уголовно-исполнительной системы, и в соответствии с Приказом Минздрава РФ N 310 от 09.08.2001 входит в систему учреждений здравоохранения уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации. При этом указанное учреждение не является лечебно-исправительным учреждением, исполняющим в соответствии со ст. 16 Уголовно-исполнительного кодекса РФ наказание в виде лишения свободы и входящим в систему органов исполнения наказаний. Данное учреждение является учреждением государственной системы здравоохранения, и на его медицинских работников распространяется действие п. 9 ч. 1 ст. 63 указанных Основ.
Свой вывод о необходимости отказа в удовлетворении исковых требований К-ва о возложении на жилищную службу муниципального района обязанности по замене в квартире истца системы отопления, стояков трубопроводов холодного и горячего водоснабжения мировой судья мотивировал тем, что доказательств необходимости замены данного оборудования истцом не представлено. Согласно актам обследования квартиры истца система отопления, стояки трубопроводов холодного, горячего водоснабжения и канализации находятся в удовлетворительном состоянии.
Принимая решение об отмене данного решения и удовлетворении исковых требований К-ва, суд апелляционной инстанции исходил из положений ст. 16 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации", согласно которым приватизация занимаемых гражданами жилых помещений в домах, требующих капитального ремонта, осуществляется в соответствии с настоящим Законом, при этом за бывшим наймодателем сохраняется обязанность производить капитальный ремонт дома в соответствии с нормами содержания, эксплуатации и ремонта жилищного фонда.
С учетом того, что дом, в котором проживает К-в, построен в 1958 году, и с момента постройки капитальный ремонт дома не производился, а также с учетом того, что минимальный срок эксплуатации до капитального ремонта в жилых зданиях трубопроводов холодной воды из труб оцинкованных и газовых черных составляет соответственно 30 и 15 лет, а радиаторов отопления - от 15 до 40 лет, суд пришел к выводу о том, что на момент передачи жилого помещения в собственность истца в 1999 году срок эксплуатации технического оборудования дома истек. В связи с этим обязанность по замене данного оборудования необходимо возложить на ответчика на основании ст. 16 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в РФ".
Указанный вывод суда апелляционной инстанции основан на неправильном применении норм материального права. Минимальная продолжительность эффективной эксплуатации зданий и объектов, а также элементов зданий и объектов установлена приложениями N 2 и 3 к Ведомственным строительным нормам 58-88 (Р), утвержденным Приказом Госкомархитектуры при Госстрое СССР от 23.11.1988 N 312. Согласно п. 2.2 указанного нормативного акта сроки проведения ремонта зданий, объектов или их элементов должны определяться на основе оценки их технического состояния. При планировании ремонтно-строительных работ периодичность их проведения может приниматься в соответствии с рекомендуемым приложением 2 (для зданий и объектов) и рекомендуемым приложением 3 (для элементов зданий и объектов). Органы управления жилищным хозяйством, независимо от их ведомственной принадлежности, могут корректировать продолжительность эффективной эксплуатации зданий и объектов, приведенную в приложениях 2 и 3, при соответствующем технико-экономическом обосновании и обеспечении условий комфортного проживания и обслуживания населения.
Анализ указанного нормативного акта свидетельствует о том, что установление в нем сроков минимальной продолжительности эффективной эксплуатации элементов зданий и сооружений носит рекомендательный характер. Истечение указанных сроков само по себе не может являться безусловным основанием к проведению капитального ремонта здания или его элементов. Необходимость проведения капитального ремонта должна определяться в каждом конкретном случае на основании технического состояния зданий, сооружений и их элементов.
В материалах дела отсутствуют какие-либо доказательства того, что система отопления, стояки горячего и холодного водоснабжения в квартире истца находятся в неудовлетворительном состоянии и нуждаются в замене.
Данный вывод суда основан на неправильном применении норм материального права. В обоснование своих возражений по поводу исковых требований ответчик ссылался на то, что источниками финансирования строительства жилого дома являлись собственные средства бывшего РСУ. В частности, с января 1988 года по июль 1989 года строительство велось за счет фонда социального развития предприятия, осуществлявшего хозяйственную деятельность в условиях первой модели хозрасчета, предусмотренной ст. 3 Закона СССР "О государственном предприятии СССР". С июля 1989 года - момента перехода предприятия на арендные отношения - до ввода дома в эксплуатацию строительство велось за счет прибыли предприятия, остающейся после выплаты арендной платы.
Однако, как следует из обстоятельств дела, в период постройки спорного дома РСУ являлось государственным предприятием и его деятельность осуществлялась в соответствии с вышеуказанным Законом. Нормы данного Закона не содержат положений, предусматривающих основания возникновения права собственности у государственного предприятия на создаваемое им имущество, в том числе на жилищный фонд. В соответствии с положениями ГК РСФСР имущество государственных предприятий являлось государственной собственностью. Оснований, на которых государственное предприятие могло владеть жилым фондом на праве собственности, действующее в тот период законодательство не содержало. Право собственности предприятий на имущество было предусмотрено лишь Законом РСФСР "О собственности в РСФСР", введенным в действие с 1 января 1991 года. Статья 14 указанного Закона предусматривала право собственности предприятий на имущество, переданное им в форме вкладов и других взносов их участниками, а также на имущество, полученное в результате предпринимательской деятельности и приобретенное по иным основаниям, допускаемым законом. По указанным основаниям право собственности у арендного предприятия, которое возникло при переходе государственного предприятия на арендные отношения, также возникнуть не могло.
Поскольку коллективное предприятие, созданное на базе арендного предприятия после выкупа основных средств, было правопреемником арендного предприятия, то жилищный фонд, являвшийся собственностью государства, мог быть передан ему только в полное хозяйственное ведение, а не в коллективную собственность. Безвозмездная передача коллективному предприятию жилищного фонда при выкупе арендным предприятием основных средств не предусматривалась действовавшим законодательством, условия приватизации жилищного фонда, закрепленного за предприятием на праве хозяйственного ведения, не были установлены Законом РФ от 3 июля 1991 г. "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации".
В пункте 5 ст. 2 Закона РФ "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации" указано, что приватизация земельного и жилищного фондов, а также социально-культурных учреждений, объектов культурного и природного наследия регулируется иными законодательными актами России и республик в ее составе. Согласно ст. 18 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" предполагалось установить в законодательном порядке условия, на которых подлежал бы приватизации совместно с предприятиями (в случае приватизации последних) и жилищный фонд, закрепленный за этими предприятиями на праве полного хозяйственного ведения.
Впоследствии же такие условия законодателем не были установлены. А в ст. 18 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации прямо предусмотрено, что ведомственный жилищный фонд в таких случаях передается в полное хозяйственное ведение правопреемников, иных юридических лиц, органов местного самоуправления с сохранением всех жилищных прав граждан, проживающих в таких домах, в том числе и права на приватизацию жилья.
Учитывая, что условия приватизации ведомственного жилищного фонда совместно с приватизируемыми предприятиями законом установлены не были, за гражданами должно сохраняться право на приватизацию занимаемого жилого помещения в таком доме.
Однако, как следует из материалов дела, на 01.03.2005 договор управления многоквартирным домом с ответчиком заключен не был. Суд первой инстанции ошибочно истолковал буквальное содержание ст. 9 вышеуказанного Федерального закона о договоре, заключенном в надлежащей форме, посчитав, что на основании п. 1 ст. 445 ГК РФ для понуждения ответчика к заключению договора достаточно фактического предоставления ответчиком услуг по управлению, содержанию и ремонту муниципального жилищного фонда, к которому относится и многоквартирный жилой дом, где проживает истец.
Поскольку на 01.03.2005 в жилом доме собственниками помещений не была выбрана ни одна из форм управления многоквартирным домом из предусмотренных ранее действующим законодательством (таких как кондоминиум, товарищество собственников жилья, жилищный кооператив), то в силу ч. 2 ст. 161 ЖК РФ, ст. 18 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" собственники помещений в многоквартирном доме обязаны до 01.03.2006 выбрать одну из форм управления своим многоквартирным домом, предусмотренную ныне действующим законодательством.
Данные нормы закона судом при рассмотрении дела применены не были. Ввиду того, что собственники помещений многоквартирного дома не проводили общее собрание по выбору формы управления многоквартирным домом и не принимали общие для всех собственников условия договора управления многоквартирным домом в форме управления управляющей организации, то решение суда первой инстанции по делу не может быть признано законным и обоснованным.
Разрешая данный спор, суд не привел в решении норму материального права, на основании которой Ш-н признан утратившим право пользования квартирой по ул. У-кой.
В соответствии со ст. 196 ГПК РФ суд принимает решение по заявленным истцом требованиям. Истцами были заявлены требования о признании Ш-на утратившим право пользования жилым помещением по ул. У-кой, т.е. суду, разрешая данный спор, следовало установить наличие либо отсутствие оснований, предусмотренных законом, для признания Ш-на утратившим право пользования указанным жилым помещением. Если суд разрешал спор на основании ч. 2 ст. 89 ЖК РСФСР (ч. 3 ст. 83 ЖК РФ), то основанием для признания члена семьи утратившим право пользования жилым помещением является его выезд на другое постоянное место жительства. Именно наличие выезда Ш-на на другое постоянное место жительства и следовало устанавливать суду. Вопрос о том, приобрел ли Ш-н право пользования или право собственности в квартире его бывшей жены, не являлся предметом спора по данному делу, поскольку истцами таких требований не заявлялось. Соответственно, у суда не было оснований входить в обсуждение этого вопроса и давать ему юридическую оценку. В данном случае суду необходимо было лишь выяснить у третьего лица - Ш-ной - признает ли она за своим мужем право пользования жилым помещением, принадлежащим ей на праве собственности, или нет. Однако суд мнение Ш-ной по данному вопросу не выяснил.
Делая вывод о том, что Ш-н приобрел право пользования квартирой по ул. М-лей, суд не учел, что в настоящее время семейные отношения Ш-на и Ш-ной прекращены в связи с расторжением брака. Какое-либо соглашение между собственником квартиры Ш-ной и Ш-м отсутствует, на что указал суд в решении. Таким образом, даже если согласиться с указанным выводом суда, Ш-н в настоящее время не имеет права пользования указанной квартирой, поскольку в силу п. 4 ст. 31 ЖК РФ в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника этого жилого помещения не сохраняется, если иное не установлено соглашением между собственником и бывшим членом его семьи.
Признавая Ш-на утратившим право пользования спорным жилым помещением, суд также учитывал то обстоятельство, что он более 14 лет не проживал в спорном жилом помещении, не нес затрат по содержанию жилого помещения и оплате коммунальных услуг. Однако указанные обстоятельства в данном случае не являются юридически значимыми. Сам по себе факт непроживания в жилом помещении, неоплата непосредственно Ш-м квартплаты и коммунальных услуг не могут являться основанием для признания его утратившим право пользования жилым помещением.
Вместе с тем, удовлетворяя заявленный иск, суд не определил значимые обстоятельства, связанные с установлением того факта, принадлежит ли Ж-вой право требования взыскания данной денежной суммы, а также сделал вывод о том, что истицей понесены расходы по оплате указанной суммы, который не может быть признан доказанным.
Так, суд не установил правовые основания пользования истицей квартирой и не исследовал вопрос о том, обязана ли Ж-ва нести расходы по оплате коммунальных услуг.
В соответствии с п. 5 ч. 2 ст. 153 ЖК РФ обязанность по внесению платы за жилое помещение и коммунальные услуги возникает у собственника жилого помещения с момента возникновения права собственности на жилое помещение.
Из материалов дела следует, что жилое помещение, в котором проживает истица, на основании договора приватизации находится в долевой собственности ее сына и ее несовершеннолетнего внука. Лицевой счет для оплаты коммунальных услуг открыт на имя сына, на его же имя выдаются квитанции по оплате за пользование коммунальными услугами. Платежный документ, на основании которого произведена уплата, является обезличенным и не доказывает тот факт, что денежная сумма была уплачена истицей.
Ссылаясь на положения ЖК РСФСР, суд исходил из того, что право истцов на получение квартир и обязанность ответчика по их предоставлению в связи с непригодностью дома для проживания возникли до 1 марта 2005 г., т.е. до введения в действие ЖК РФ.
Вывод суда о возникновении прав и обязанностей сторон до введения в действие Жилищного кодекса Российской Федерации является ошибочным.
В соответствии со ст. 5 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" к жилищным отношениям, возникшим до введения в действие Жилищного кодекса Российской Федерации, Жилищный кодекс Российской Федерации применяется в части тех прав и обязанностей, которые возникнут после введения его в действие, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом.
Делая вывод о возникновении прав истцов и обязанностей ответчика в 2001 году, суд сослался на ранее состоявшееся решение суда и положенное в его основу заключение экспертизы.
Вместе с тем, как следует из этого решения суда, истцам В-м и Щ-м было отказано в удовлетворении исковых требований о признании всего дома непригодным для проживания. Непригодными для проживания были признаны только комнаты, в которых проживают эти истцы. Как видно из заключения экспертизы, на которое сослался суд, принимая решение, дом подлежит капитальному ремонту, категоричный вывод о непригодности дома для проживания экспертом не сделан. Квартира, в которой проживает семья М-х, объектом исследования экспертизы не была.
Таким образом, вывод суда со ссылкой на ранее постановленное решение суда как на доказательство того, что дом был непригоден для постоянного проживания в 2001 году, нельзя признать правильным. Как следует из искового заявления, с требованием о признании дома непригодным для проживания и предоставлении им жилого помещения истцы обратились в суд после 01.03.2005, т.е. после введения в действие ЖК РФ. Вывод о непригодности данного жилого дома для проживания был сделан только в заключении экспертизы от 30.12.2005. Следовательно, постановленное судом на нормах Жилищного кодекса РСФСР решение нельзя признать законным и обоснованным.
Сославшись на ст. 5 ФЗ от 29.12.2004 N 189-ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации", суд посчитал, что поскольку право на изменение договора найма жилого помещения возникло у истцов в период действия ЖК РСФСР, при рассмотрении спора следует применять материальный закон, действовавший в период возникновения прав и обязанностей.
При этом суд не учел, что жилищные правоотношения носят длящийся характер. По общему правилу к длящимся правоотношениям применяется закон, который действует в настоящее время. Следовательно, в рассматриваемом случае подлежат применению положения Жилищного кодекса Российской Федерации, независимо от того, когда дом был признан непригодным для проживания.
Исходя из изложенного, в рассматриваемом случае подлежали применению ст. 85, 87, 89 ЖК РФ, которые регулируют порядок предоставления жилого помещения по договору социального найма в связи с признанием жилого помещения непригодным для проживания.
Согласно ст. 87 ЖК РФ, если жилое помещение, занимаемое по договору социального найма, подлежит переводу в нежилое помещение или признано непригодным для проживания, выселяемым из такого жилого помещения гражданам наймодателем предоставляется другое благоустроенное жилое помещение по договору социального найма.
В соответствии с ч. 1 ст. 89 ЖК РФ предоставляемое гражданам в связи с выселением по основаниям, которые предусмотрены статьями 86-88 настоящего Кодекса, другое жилое помещение по договору социального найма должно быть благоустроенным применительно к условиям соответствующего населенного пункта, равнозначным по общей площади ранее занимаемому жилому помещению, отвечать установленным требованиям и находиться в черте данного населенного пункта.
Судом при вынесении решения указанные нормы материального права применены не были. Предоставление истцам нескольких жилых помещений по нормам предоставления жилых помещений по городу на 1 человека - 8 кв. м, а также исходя из того, что проживающие в одной квартире истцы не являются членами одной семьи, не основано на законе.
Суд не учел, что законом (ч. 1 ст. 89 ЖК РФ) установлены определенные требования к жилому помещению, которое предоставляется в связи со сносом дома.
Поскольку жилое помещение гражданам предоставляется не в связи с улучшением жилищных условий, а в связи со сносом дома, то предоставляемое жилье должно быть равнозначным по общей площади ранее занимаемому жилому помещению без учета обстоятельств, влияющих на улучшение жилищных условий. При этом граждане, которым предоставлено другое равнозначное жилое помещение, сохраняют право состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, если у них не отпали основания состоять на таком учете (статья 55 ЖК РФ).
Кроме того, судом не учтено то обстоятельство, что договор найма жилого помещения истцами С-ми и М-ми не изменялся, иной порядок пользования жилыми помещениями в сравнении с тем, какой был установлен при вселении в жилое помещение, не установлен. И на квартиру N 7, право пользования которой имеют С-вы, и на квартиру N 1, право пользования которой имеют М-вы, заключен один договор найма жилого помещения с включением в него в качестве членов семьи других истцов. Таким образом, выводы суда о том, что истцы имеют право на предоставление им отдельных жилых помещений, не основаны на каких-либо доказательствах.
Вместе с тем, разрешая заявленное К-вой требование о возложении на администрацию обязанности по заключению договора о безвозмездной передаче в собственность ей и двум несовершеннолетним сыновьям занимаемого жилого помещения, суд не учел, что в соответствии с Законом РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" граждане РФ, занимающие жилые помещения в государственном и муниципальном жилищном фонде на условиях социального найма, вправе приобрести эти помещения в собственность на условиях, предусмотренных настоящим Законом, иными нормативными актами РФ и субъектов РФ (ст. 2 Закона). Решение вопроса о приватизации жилых помещений должно приниматься по заявлениям граждан в двухмесячный срок со дня подачи документов (ст. 8 Закона).
Пленум Верховного Суда РФ в пункте 8 Постановления "О некоторых вопросах применения судами Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" от 24.08.1993 разъяснил, что гражданам не может быть отказано в приватизации занимаемых ими жилых помещений на предусмотренных этим Законом условиях, если они обратились с таким требованием. При этом необходимо учитывать, что соблюдение установленного ст. 7, 8 названного Закона порядка оформления передачи жилья обязательно как для граждан, так и для должностных лиц, на которых возложена обязанность по передаче жилых помещений в государственном и муниципальном жилищном фонде в собственность граждан.
Решением Пермской городской Думы N 54 от 25.05.1999 утверждено Положение о приватизации муниципального жилищного фонда в г. Перми, которым установлен порядок безвозмездной передачи муниципальных жилых помещений в собственность граждан.
Таким образом, как Федеральным законом "О приватизации жилищного фонда в РФ", так и вышеназванным Положением предусмотрено, что вопрос о безвозмездной передаче жилого помещения в собственность граждан разрешается на основании заявления граждан.
Из содержания п.п. 2.2, 2.3 Положения следует, что заявление подается в администрацию района, подписывается всеми совершеннолетними гражданами, а также несовершеннолетними в возрасте от 14 до 18 лет, проживающими в приватизируемом жилом помещении; в заявлении указывается: в чью собственность должно быть передано жилое помещение, кто отказывается от участия в приватизации, но не возражает против приватизации жилого помещения другими членами семьи и гражданами, имеющими право на приватизацию, кто из отсутствующих членов семьи и иных лиц сохранил право на проживание и приватизацию данного жилого помещения (осужденные, дети-сироты, лица, находящиеся в рядах Вооруженных Сил, и иные категории граждан в соответствии с действующим законодательством). Ответственность за достоверность сведений, указанных в заявлении о приватизации, несут заявители. В пункте 2.4 Положения определен перечень документов, необходимых для заключения договора приватизации.
Возлагая на администрацию района обязанность заключить с истицей договор приватизации, суд не выяснил, имело ли место надлежащее обращение истицы к ответчику с заявлением о приватизации, были ли представлены ею необходимые для заключения договора документы. В материалах дела отсутствует первичное заявление К-вой в администрацию района по вопросу приватизации, а из содержания отказа ответчика следует, что истица обращалась по вопросу приватизации комнаты в общежитии. Учитывая, что гражданин, желающий получить в собственность занимаемое им жилое помещение, самостоятельно определяет условия, на которых он намерен приватизировать жилое помещение, суд при указанных выше обстоятельствах неправомерно посчитал имевшее место обращение истицы к ответчику надлежащим и достаточным для заключения договора приватизации.
Учитывая, что соблюдение установленного ст. 7, 8 вышеназванного Закона порядка оформления передачи жилья в собственность граждан обязательно не только для должностных лиц, на которых возложена эта обязанность, но и для самих граждан, имеющих намерение заключить договор приватизации, вывод суда о наличии всех необходимых условий для заключения с истицей договора приватизации, предусмотренных в ст. 2 ФЗ "О приватизации жилищного фонда в РФ", при указанных выше обстоятельствах, которые имеют значение для правильного разрешения спора, но которые судом фактически не установлены, решение в части возложения на ответчика обязанности заключить с К-вой договор приватизации с включением в договор двух несовершеннолетних сыновей истицы нельзя признать обоснованным.
СПОРЫ, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ НАЛОГОВОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Отказывая в удовлетворении исковых требований налоговому органу о взыскании с Л-го суммы излишне предоставленного имущественного налогового вычета вследствие допущенной ошибки, мировой судья исходил из отсутствия вины ответчика в получении имущественного налогового вычета в большем размере и невозможности вследствие этого привлечения его к налоговой ответственности.
При этом мировым судьей не принято во внимание, что в исковом заявлении налоговый орган просил взыскать сумму излишне предоставленного имущественного налогового вычета, а не привлечь Л-го к ответственности за совершение налогового правонарушения.
Мировым судьей и апелляционной инстанцией не учтено, что размер предоставляемого имущественного налогового вычета установлен ст. 220 НК РФ. Счетная ошибка налоговых органов при определении размера имущественного налогового вычета не может служить основанием для отказа в удовлетворении требований налоговых органов о взыскании излишне выплаченных сумм имущественного налогового вычета. Судом не учтено, что данные суммы подлежат возврату в бюджет. Также не усматривается отсутствие обстоятельств, указанных в ст. 1109 ГК РФ, содержащей исчерпывающий перечень оснований, при которых исключается возможность возврата необоснованного обогащения.
Положениями ст. 1 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате установлено, что нотариат в Российской Федерации призван обеспечивать в соответствии с Конституцией РФ, настоящими Основами защиту прав и законных интересов граждан и юридических лиц путем совершения нотариусами предусмотренных законодательными актами нотариальных действий от имени Российской Федерации. Нотариальные действия в Российской Федерации совершают в соответствии с настоящими Основами нотариусы, работающие в государственной нотариальной конторе или занимающиеся частной практикой. Нотариальная деятельность не является предпринимательством и не преследует цели извлечения прибыли.
В соответствии с п. 1 ст. 11 НК РФ институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства Российской Федерации, используемые в Налоговом кодексе Российской Федерации, применяются в том значении, в каком они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено Налоговым кодексом РФ.
Таким образом, деятельность занимающихся частной практикой нотариусов является особой юридической деятельностью, которая осуществляется от имени государства и не преследует цели извлечения прибыли, чем предопределяется специальный публично-правовой статус нотариусов (данная правовая позиция изложена в Постановлении Конституционного Суда РФ от 19.05.1998 по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 2, 12, 17, 24 и 34 Основ законодательства РФ о нотариате). Содержащееся в ст. 11 НК РФ понятие "индивидуальные предприниматели" употребляется в специальном значении исключительно для целей налогообложения, при этом правовой статус частных нотариусов не отождествляется с правовым статусом индивидуальных предпринимателей как физических лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность (данная правовая позиция отражена в определении Конституционного Суда РФ N 116-О от 06.06.2002).
Положения ст. 143 НК РФ, указывающие на плательщиков налога на добавленную стоимость, сами по себе не содержат каких-либо требований по уплате налога на добавленную стоимость частными нотариусами, не предусматривают для них конкретных налоговых обязанностей, а также не устанавливают элементов налогообложения, а именно: объект налогообложения, налоговую ставку, порядок исчисления налога, порядок, сроки и льготы по их уплате (это положение нашло свое отражение в определении Конституционного Суда РФ от 06.06.2002 N 116-О).
С учетом изложенных требований закона, определения Конституционного суда РФ от 06.06.2002 N 116-О, Постановления Конституционного Суда РФ от 19.05.1998 N 15-П нельзя согласиться с выводами судебных инстанций о том, что нотариус, занимающийся частной практикой, является плательщиком налога на добавленную стоимость, поскольку в соответствии с положениями ст. 11 НК РФ для целей налогообложения он отнесен к индивидуальным предпринимателям, которые являются плательщиками налога на добавленную стоимость.
Как следует из подпункта 1 п. 1 ст. 146 НК РФ, к объектам налогообложения при исчислении налога на добавленную стоимость отнесена реализация товаров (работ, услуг).
На основании положений п. 4 ст. 38 НК РФ работой признается деятельность, результаты которой имеют материальное выражение и могут быть реализованы для удовлетворения потребностей организации и(или) физических лиц.
В соответствии с требованиями п. 5 ст. 38 НК РФ услугой признается деятельность, результаты которой не имеют материального выражения, реализуются и потребляются в процессе осуществления этой деятельности.
Под реализацией работ, услуг, как следует из содержания п. 1 ст. 39 НК РФ, понимается передача на возмездной основе результатов выполненных работ одним лицом для другого лица, возмездное оказание услуг одним лицом другому лицу, а в случаях, предусмотренных Налоговым кодексом РФ, и на безвозмездной основе.
Результатом нотариальных действий являются юридические последствия, возникающие в силу оформленного нотариального акта после совершения нотариального действия.
В связи с изложенным, возникают сомнения в возможности отнесения нотариальных действий к работе или услуге в том значении, в каком указанные понятия для целей налогообложения содержатся в Налоговом кодексе Российской Федерации.
В силу п. 7 ст. 3 НК РФ все неустранимые сомнения, противоречия и неясности в законодательных актах о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщиков.
Таким образом, из анализа приведенных правовых норм следует, что частные нотариусы не являются плательщиками налога на добавленную стоимость.
Кроме того, в соответствии со ст. 5 ФЗ от 22.07.2005 "О внесении изменений в главу 21 части второй Налогового кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений актов законодательства Российской Федерации о налогах и сборах" с 1 января 2006 года вступил в силу подпункт 15.1 пункта 3 статьи 149 НК РФ, согласно которому совершение нотариусами, занимающимися частной практикой, нотариальных действий и оказание услуг правового и технического характера не подлежат обложению налогом на добавленную стоимость.
Удовлетворяя исковые требования о взыскании с О-на налоговой санкции, мировой судья исходил из того, что в действиях ответчика, представившего налоговую декларацию за первый квартал 2004 г. в июле 2004 г., то есть с нарушением установленного законом срока, имеется состав правонарушения, предусмотренный ст. 119 НК РФ.
При этом мировым судьей не учтено то обстоятельство, что с заявлением о переводе его на упрощенную систему налогообложения О-н обратился в налоговый орган в июле 2004 г., в связи с чем возможности представить налоговую декларацию за первый квартал 2004 г. к 26 апреля 2004 г. он не имел.
Установив, что в заявлении, поданном О-м в налоговый орган в июле 2004 г., он просил перевести его на упрощенную систему налогообложения с 10 февраля 2004 г., суд апелляционной инстанции, основываясь на содержании письма Министерства по налогам и сборам РФ от 30 марта 2004 г. N 22-0-10/571@ "О порядке перехода на упрощенную систему налогообложения адвокатов, учредивших адвокатские кабинеты", указал, что для адвокатов, учредивших адвокатские кабинеты в текущем календарном году, датой начала применения упрощенной системы налогообложения признается дата постановки на учет в налоговом органе в качестве адвоката, учредившего адвокатский кабинет, следовательно, О-н считается применяющим упрощенную систему налогообложения с 10 февраля 2004 г.
Судебными инстанциями были неправильно применены положения ст. 109 НК РФ, согласно которой лицо не может быть привлечено к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения при отсутствии вины. Также судом не учтены положения ст. 346.13 НК РФ, из которой следует, что применение упрощенной системы налогообложения возможно только на будущий налоговый или отчетный период, применение упрощенной системы налогообложения за прошлый период нормами Налогового кодекса РФ не предусмотрено. Судебными инстанциями не принято во внимание, что с заявлением о переводе его на упрощенную систему налогообложения О-н обратился в июле 2004 г., в связи с чем подать налоговую декларацию за первый квартал 2004 г. к 26 апреля 2004 г. он не мог.
Отказывая в иске налоговому органу о взыскании с О-вой недоимки по налогу на добавленную стоимость и единому социальному налогу, суд пришел к выводу о том, что ответчица не является стороной налоговых правоотношений, регулируемых ст. 143, 235 НК РФ, поскольку фактически она не являлась индивидуальным предпринимателем.
В данном случае суд допустил ошибку в определении круга обстоятельств, имеющих значение для дела. Суд не учел, что сам по себе факт регистрации ответчицы в качестве индивидуального предпринимателя свидетельствует о возникновении у нее определенного статуса, который применительно к ст. 11 НК РФ порождает для нее определенные обязанности в сфере налоговых правоотношений. При этом не имеют значение мотивы, которыми она руководствовалась при регистрации в качестве предпринимателя, равно как и намерение заниматься предпринимательством лично либо через представителей (в данном случае ее представителем выступал М-в на основании выданной ею доверенности). Эти обстоятельства на обязанность ответчицы по уплате соответствующих налогов (как индивидуального предпринимателя) не влияли, следовательно, не являлись юридически значимыми при разрешении требований о взыскании недоимки по налогам. Наличие договоренностей с М-м находятся в иной сфере и могут влиять исключительно на их правоотношения, а отношения, возникшие у ответчицы в сфере налогового регулирования, являются самостоятельными.
Несостоятельной является также ссылка суда на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении О-вой как на одно из оснований к отказу в иске. Отсутствие у ответчицы умысла на уклонение от уплаты налогов не исключает ее обязанностей в сфере налогового законодательства, даже если она эти обязанности не исполняла неумышленно, а руководствуясь иными соображениями.
При этом судом не учтено, что взыскание государственной пошлины с истца, освобожденного законом от ее уплаты при подаче иска, не предусмотрено гражданским процессуальным законодательством даже в случае отказа в удовлетворении заявленных исковых требований. Статья 103 ГПК РФ предусматривает взыскание издержек, понесенных судом при рассмотрении дела, лишь с истца, не освобожденного от уплаты судебных расходов.
Поскольку П-м заявлены исковые требования о защите прав потребителей, он в соответствии с п. 4 ч. 2 ст. 333.36 НК РФ освобожден от уплаты государственной пошлины при подаче искового заявления, и оснований для взыскания с него государственной пошлины не имеется. Кроме того, мировой судья не учел, что издержки, понесенные судом в связи с рассмотрением дела, и государственная пошлина - это разные правовые понятия (ст. 88, 94, 103 ГПК РФ).
СПОРЫ, СВЯЗАННЫЕ С ПРИМЕНЕНИЕМ ПЕНСИОННОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Принимая решение по существу заявленных Т-вой требований, суд пришел к выводу о том, что период ее работы с декабря 1985 г. по ноябрь 1992 г. в должности руководителя кружка правомерно не включен ответчиком в специальный стаж, дающий право на назначение пенсии на льготных условиях как лицу, осуществлявшему педагогическую деятельность. При этом суд исходил из того, что в Списках профессий и должностей работников народного образования, педагогическая деятельность которых в школах и других учреждениях для детей дает право на пенсию за выслугу лет, утвержденных Постановлением Совета Министров РСФСР от 06.09.1991 N 463, а также Списках должностей и учреждений, работа в которых засчитывается в стаж работы, дающей право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости лицам, осуществлявшим педагогическую деятельность в государственных и муниципальных учреждениях для детей, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 29.10.2002 N 781, должность "руководитель кружка" не предусмотрена. В Списках, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 29.10.2002, предусмотрена должность "педагог дополнительного образования". При этом истицей приводились доводы о том, что в указанный период она выполняла ту же работу, что и в последующем, когда должность руководителя кружка была переименована в педагога дополнительного образования, и период после переименования должности зачтен ей в стаж, дающий право на назначение пенсии на льготных основаниях как педагогическому работнику.
Отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд не учел, что при решении вопроса о включении в специальный педагогический стаж, с учетом которого может быть назначена трудовая пенсия на льготных основаниях в соответствии с требованиями подпункта 10 п. 1 ст. 28 ФЗ "О трудовых пенсиях в Российской Федерации", периоды работы, вопрос о виде (типе) учреждения (организации), тождественности выполняемых заявителем функций, условий и характера деятельности тем работам (должностям, профессиям), которые дают право на досрочное назначение трудовой пенсии по старости, должен решаться исходя из характера и специфики, условий осуществляемой заявителем работы, выполняемых им функциональных обязанностей по занимаемым должностям и профессиям, нагрузки, с учетом целей и задач, а также направлений деятельности учреждений, организаций, в которых он работал, а не из формальной констатации факта об отсутствии наименования должности в Списках.
Страницы: 1 из 3 1 2 3
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "DOMOVODSTVO.RU | Теория и практика управления многоквартирным домом" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)