Судебные решения, арбитраж
Управление многоквартирным домом; ТСЖ (товарищество собственников жилья); Договор управления многоквартирным домом
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
ОБЗОР
КАССАЦИОННОЙ И НАДЗОРНОЙ ПРАКТИКИ ПЕРМСКОГО КРАЕВОГО СУДА
ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ ЗА ВТОРОЕ ПОЛУГОДИЕ 2009 ГОДА
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ТРУДОВЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
В качестве уважительных причин пропуска срока на обращение в суд могут расцениваться обстоятельства, препятствовавшие данному работнику своевременно обратиться с иском за разрешением индивидуального трудового спора.
Отказывая К-х в удовлетворении требования о восстановлении на работе, суд сделал вывод о том, что ею был пропущен месячный срок для обращения в суд. При этом суд исходил из положений ст. 203 ГК РФ о перерыве течения срока.
Вместе с тем, как следует из материалов дела, истица не заявляла доводов о перерыве срока. Понятия перерыва срока и пропуска срока не являются идентичными. Если имел место перерыв срока применительно к ст. 203 ГК РФ, то отсутствуют основания говорить о восстановлении срока применительно к ст. 205 ГК РФ. В данном случае К-х была согласна с тем, что срок ею пропущен, но считала, что имеются уважительные причины для его восстановления.
Как было установлено судом, в установленный законом месячный срок истица обратилась с иском о восстановлении на работе в районный суд по месту своего жительства, а после возврата ей заявления - в районный суд по месту нахождения ответчика.
В данном случае суду надлежало дать оценку доводам истицы об уважительности причин пропуска срока с учетом того, что она обратилась в суд с иском в установленный законом срок, но, не имея юридического образования, неверно определила подсудность рассмотрения спора.
Оценивая уважительность причины пропуска работником срока, предусмотренного ст. 392 ТК РФ, суд обязан проверить и учесть всю совокупность конкретных обстоятельств дела, в том числе оценить характер причин, не позволивших работнику обратиться в суд в пределах установленного законом срока.
На необходимость тщательного исследования судами таких причин при рассмотрении дел указано и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17.03.2004 г., в пункте 5 которого приводится примерный перечень обстоятельств, которые могут расцениваться, как препятствующие работнику своевременно обратиться в суд. Однако этот перечень не является исчерпывающим, и, разрешая конкретное дело, суд вправе признать в качестве уважительных причин пропуска установленного срока и иные обстоятельства, имеющие существенное значение для конкретного работника.
Отказывая К-ву в удовлетворении требования о возложении на администрацию города обязанности по заключению с ним договора социального найма жилого помещения, суд неправильно истолковал положения ст. 7 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации". Судом был сделан вывод о том, что действия данной нормы распространяются только на лиц, которым жилые помещения в общежитии были предоставлены государственным предприятием в установленном порядке, и которые проживали в нем на момент акционирования государственного предприятия. А, поскольку истец был вселен в жилое помещение уже акционерным обществом, которое не может предоставлять жилые помещения по договору социального найма, у него отсутствует право на заключение договора социального найма.
При этом судом было установлено, что здание общежития было построено в 1978 году и находилось в пользовании государственного предприятия. При приватизации предприятия и преобразовании его в акционерное общество в 1992 году общежитие было передано в собственность данному акционерному обществу. В 1994 году К-ву в связи с работой в акционерном обществе была предоставлена комната в указанном общежитии. В 2001 году акционерное общество передало здание общежития в собственность муниципального образования.
Из содержания ст. 7 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" не следует, что ею установлены ограничения в действии по кругу лиц, проживающих в таких жилых помещениях на момент вступления данного законоположения в силу, на которых распространяются положения о договоре социального найма.
Юридически значимыми применительно к рассматриваемому делу являются следующие обстоятельства: жилое помещение ранее должно было находиться в жилом доме, принадлежавшем государственному предприятию; использовалось в качестве общежития; и в дальнейшем было передано в ведение органа местного самоуправления. При этом то обстоятельство, что в определенный период времени жилое здание находилось в собственности акционерного общества, правового значения не имеет.
Распространение законодателем на такие жилые помещения правового режима пользования по договору социального найма означает, что данным жилым домом с момента его передачи в ведение органов местного самоуправления был утрачен статус общежития.
Следовательно, лицо, законно занимающее в жилом доме изолированное жилое помещение, независимо от времени его предоставления, с 22.01.2005 года приобретает права и обязанности нанимателя жилого помещения, поэтому отказ наймодателя по заключению с истцом договора социального найма на спорное жилое помещение является незаконным.
Отсутствие факта передачи здания общежития в муниципальную собственность не может повлиять на права гражданина приобрести жилое помещение в собственность в порядке приватизации.
Разрешая требования В-вой и Т-вой о признании за ними права собственности на жилое помещение в порядке приватизации, суд пришел к правильному выводу о том, что В-ва и члены ее семьи приобрели право пользования спорным жилым помещением, предоставленным истице в 1985 году в связи с трудовыми отношениями в соответствии со ст. 109 ЖК РСФСР и п. 10 Примерного положения об общежитиях.
При этом, отказывая истцам в удовлетворении иска, суд ошибочно исходил из того, что они не имеют права на приватизацию спорного жилого помещения в соответствии со ст. 4 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации", согласно которой жилые помещения в общежитии не подлежали передаче гражданам в собственность в порядке приватизации до 2005 года. Впоследствии, в соответствии со ст. 7 Закона "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации", ЭТУ жилые помещения также не подлежали приватизации, так как в муниципальную собственность не передавались и не подлежали передаче в обязательном порядке.
Данный вывод суда основан на неправильном применении норм материального права.
Как следует из материалов дела, здание общежития на момент предоставления семье В-вой спорного помещения находилось в государственной собственности и в ведении государственного предприятия "А". В результате проведенных торгов в рамках исполнительного производства здание общежития был приобретено физическим лицом, которое, в свою очередь, его продало другому лицу. В настоящее время собственником квартиры, в которой проживают истцы, является И-в.
Пунктом первым распоряжения Правительства РФ от 17.10.2002 г. N 1453-р федеральным органам исполнительной власти, федеральным государственным унитарным предприятиям, федеральным казенным предприятиям и федеральным государственным учреждениям, имеющим на балансе объекты жилищного коммунального хозяйства и социально-культурной сферы, было предписано завершить до 31 декабря 2004 года передачу указанных объектов в муниципальную собственность в соответствии с Положением о порядке передачи объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения федеральной собственности в государственную собственность субъектов Российской Федерации и муниципальную собственность, утвержденным Постановлением Правительства Российской Федерации от 07.03.1995 г. Иным хозяйствующим субъектам, имеющим на балансе объекты жилищно-коммунального хозяйства и социально-культурной сферы, было рекомендовано осуществлять их передачу в муниципальную собственность в соответствии с указанным Положением.
Таким образом, передача общежития, в котором В-ва проживала на основании договора социального найма, в ведение органов местного самоуправления предусматривалась вышеназванными нормативными актами. Кроме того, возможность приватизации общежитий, находящихся в государственной собственности, предусматривалась п. 4 Постановления Верховного Совета РФ N 3020-1 от 27.12.1991 г. В 2003 году имелось соответствующее обращение руководителя государственного предприятия "А" о передаче общежития в ведение органов местного самоуправления. Следовательно, с учетом вышеназванных норм права, общежитие подлежало передаче в ведение данных органов.
Сама по себе продажа общежития с торгов, а также то обстоятельство, что здание общежития фактически не было передано в муниципальную собственность, не может повлиять на права истицы и членов ее семьи приобрести жилое помещение в собственность в порядке приватизации.
Действующим законодательством не предусмотрена обязанность ТСЖ по непосредственному оказанию услуг по содержанию и ремонту общего имущества многоквартирного дома, а также предоставлению коммунальных услуг собственникам жилых помещений.
Возлагая на ТСЖ "О" обязанность по заключению с истцами договора возмездного оказания услуг, а также услуг по управлению, содержанию и ремонту общего имущества в многоквартирном доме в предлагаемой истцами редакции, суд исходил из положений ст. 138, ч. 6 ст. 155 и ст. 162 ЖК РФ, а также Правил предоставления коммунальных услуг гражданам, утвержденным постановлением Правительства РФ от 23.05.2006 г.
Суд пришел к выводу о том, что при существовании ТСЖ собственник жилого помещения, не являющийся членом ТСЖ, не вправе самостоятельно заключать договоры с ресурсоснабжающими организациями, поскольку состоит в правоотношениях с ТСЖ. При этом ТСЖ выступает в качестве исполнителя, а гражданин - в качестве потребителя. Суд исходил из того, что в данном случае идет речь не об оказании услуг, а лишь о порядке оформления отношений между ТСЖ и собственником жилого помещения.
Указанные выводы суда основаны на неправильном толковании и применении норм материального права.
При рассмотрении настоящего спора суду следовало исходить, прежде всего, из норм Жилищного кодекса РФ, определяющих природу договорных отношений между ТСЖ и собственниками жилых помещений, не являющихся членами ТСЖ.
Так, согласно п. 2 ст. 138 ЖК РФ к обязанностям ТСЖ относится заключение договоров о содержании и ремонте общего имущества в многоквартирном доме с собственниками помещений, не являющимися членами ТСЖ.
Согласно ч. 2 ст. 30 и ч. 1 ст. 158 ЖК РФ указанной обязанности ТСЖ соответствует обязанность собственника помещений в многоквартирном доме нести расходы на содержание принадлежащего ему жилого помещения, а также участвовать в расходах на содержание общего имущества в многоквартирном доме соразмерно своей доле в праве общей собственности на это имущество путем внесения платы за содержание и ремонт жилого помещения.
Статьей 153 ЖК РФ предусмотрена обязанность собственника по внесению платы за жилое помещение и коммунальные услуги, а статьей 154 ЖК РФ предусмотрена структура указанной платы, включающая в себя плату за содержание и ремонт жилого помещения, в том числе, общего имущества в многоквартирном доме. Обязанность несения перечисленных расходов возникает с момента возникновения права собственности на жилое помещение, обусловлена этим правом и не зависит от факта заключения договора с ТСЖ.
Фактически договор, о котором идет речь в статье 138 ЖК РФ, имеет признаки договора присоединения (ст. 428 ГК РФ). Как следует из материалов дела, правлением ТСЖ была утверждена форма договора, что само по себе не противоречит функциям правления, предусмотренным Уставом и ст. 148 ЖК РФ, и, соответственно, является общей для всех собственников жилых помещений, не входящих в ТСЖ.
Ни нормами Жилищного кодекса РФ, ни нормами Гражданского кодекса РФ не предусмотрена обязанность ТСЖ по непосредственному оказанию услуг по содержанию и ремонту общего имущества многоквартирного дома, а также предоставлению коммунальных услуг собственникам жилых помещений.
Из анализа вышеприведенных норм прав, а также положений ст. 137 ЖК РФ, которая устанавливает права ТСЖ, следует, что договор, о котором идет речь в п. 2 ст. 138 ЖК РФ, не является непосредственно договором на предоставление услуг и работ по содержанию и ремонту общего имущества либо коммунальных услуг (договором возмездного оказания услуг).
Данный договор заключается на предмет передачи собственниками жилых помещений своих полномочий товариществу для реализации последним прав, предусмотренных пп. 1-3 ч. 1, пп. 1-4 ч. 2 ст. 137, п. 8 ст. 138 ЖК РФ, для установления размеров обязательных платежей, установления срока внесения платы за жилое помещение и коммунальные услуги, условий перерасчета платежей и пр. По существу, договор упорядочивает отношения сторон в вопросах содержания имущества, то есть выполнения собственниками своей обязанности по оплате за содержание и ремонт жилого помещения, вытекающей из бремени содержания своего имущества, принадлежащего на праве собственности. При таких обстоятельствах ТСЖ и собственник помещения, как стороны указанного договора, не находятся в правоотношениях исполнителя и потребителя.
Поскольку Правила предоставления коммунальных услуг гражданам от 23.05.2006 г. не регулируют вопросы заключения договора между ТСЖ и собственником жилого помещения, предусмотренного ст. 138 ЖК РФ, они не подлежали применению при разрешении заявленных исковых требований.
То обстоятельство, что ч. б ст. 155 ЖК РФ содержит указание на внесение платы за жилое помещение и коммунальные услуги в соответствии с договорами, заключенными с ТСЖ, не свидетельствует о том, что ТСЖ может быть понуждено к заключению договора, не предусмотренного Жилищным кодексом РФ, и определяющего статус ТСЖ как лица, ответственного перед собственником за бесперебойность и качество предоставления услуг, в том числе, - по законодательству о защите прав потребителей. Положения ч. 6 ст. 155 ЖК РФ определяют лишь порядок оплаты (через ТСЖ, а не непосредственно ресурсоснабжающей организации).
Не подлежали применению при разрешении спора и положения ст. 162 ЖК РФ. Договор управления многоквартирным домом заключается между управляющей организацией и ТСЖ в том случае, если управление домом осуществляет управляющая организация. Наличие ТСЖ не исключает указанной формы управления, однако в деле нет сведений о том, что управление домом осуществляет управляющая организация по договору с ТСЖ. К правоотношениям между ТСЖ и собственниками жилых помещений, не являющимися членами ТСЖ, предусмотренный ст. 162 ЖК РФ договор, отношения не имеет.
Выводы суда о том, что статус ТСЖ, как исполнителя, в предложенной истцами редакции договора определен в целях порядка оформления отношений между ТСЖ и собственником жилого помещения, и о том, что в данном случае речь идет не об оказании услуг, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела.
Как видно из представленного истцами варианта договора, на ТСЖ возлагаются обязанности и ответственность, как исполнителя, в том числе, и по коммунальным услугам, а собственнику (потребителю) предоставлено право требования уплаты неустойки со ссылкой на Закон РФ "О защите прав потребителей" и Правила предоставления коммунальных услуг гражданам.
Поскольку материалами дела не подтверждается факт оказания со стороны ТСЖ истцам каких-либо возмездных услуг, поэтому наименование и условия предложенного истцами договора, как договора возмездного оказания коммунальных услуг, не соответствует природе договора, заключаемого с ТСЖ в соответствии с нормами жилищного законодательства.
Заключение договоров, которые не предусмотрены законом, но и не противоречат ему, возможно лишь по соглашению сторон, что следует из содержания п. 2, 3 ст. 421 ГК РФ. В то же время ТСЖ не может быть принуждено силой судебного решения к заключению договора, который по закону не является для него обязательным. Со своей стороны ТСЖ разработало и предложило истцам договор применительно к условиям ст. 138 ЖК РФ, т.е. ТСЖ не отказывает истцам в заключении договора, как такового. Предусмотренный законом объем прав и обязанностей истцов, как собственников жилого помещения, не меняется в зависимости от факта заключения либо незаключения договора с ТСЖ.
В силу п. 1 ст. 421 ГК РФ граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена названным Кодексом, законом или добровольно принятым обязательством. Статья 426 ГК РФ устанавливает обязанность по заключению договора для коммерческой организации, предметом и характером деятельности которой является продажа товаров, выполнение работ или оказание услуг в отношении каждого, кто к ней обратится (розничная торговля, перевозка транспортом общего пользования, услуги связи, энергоснабжение, медицинское, гостиничное обслуживание и т.п.). Однако названная норма Кодекса к спорным правоотношениям не применима, поскольку ТСЖ коммерческой организацией не является.
Положения п. 2 ст. 138 ЖК РФ об обязанности товарищества заключать договоры о содержании и ремонте общего имущества в многоквартирном доме с собственниками помещений в многоквартирном доме, не являющимися членами товарищества, не предусматривают обязанность товарищества по заключению договоров на оказание коммунальных услуг. При этом, с учетом содержания ст. 426 ГК РФ, и, исходя из статуса ТСЖ, не являющегося коммерческой организацией, у договора отсутствует публичный характер.
Пункт 4 ст. 445 ГК РФ предусматривает возможность принудительного заключения договора только в том случае, если сторона, для которой в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации или иными законами заключение договора обязательно, уклоняется от его заключения.
Как следует из материалов дела, Товарищество от заключения договора на содержание и ремонт общего имущества не уклоняется, правлением ТСЖ утверждена форма такого договора, тогда как истец настаивает на заключении договора в предложенной редакции, предусматривающей обязанность товарищества оказывать и коммунальные услуги.
При таком положении у суда отсутствовали правовые основания для удовлетворения заявленных требований.
Получая право на улучшение жилищных условий за счет бюджетных средств, гражданин принимает на себя определенные обязательства.
Принимая решение об отказе администрации муниципального района в удовлетворении требования о выселении ответчика с несовершеннолетним ребенком из жилого помещения, суд исходил из того, что истцом не было представлено доказательств того, что спорное жилое помещение имеет статус служебного.
Вместе с тем, данный вывод суда основан на неправильно установленных обстоятельствах дела, имеющих значение для разрешения спора.
Как следует из материалов дела, в период прохождения военной службы ответчик Д-к проживал в квартире, находящейся в муниципальном жилищном фонде. В 2006 году ответчик был уволен в запас, а в 2007 году обратился с заявлением о выдаче ему государственного жилищного сертификата за счет средств федерального бюджета в рамках Федеральной целевой программы "Жилище" на 2002-2010 годы". Жилищный сертификат ответчиком был получен и в 2008 году реализован путем приобретения жилья в Московской области.
Разрешая спор, суд не учел, что требование о выселении Д-ка было заявлено по основаниям неисполнения им письменного обязательства об освобождении и сдаче жилого помещения в связи реализацией им своего права на улучшение жилищных условий за счет средств федерального бюджета в рамках Федеральной целевой программы "Жилище" на 2002-2010 годы" и Правил выпуска и реализации государственных жилищных сертификатов, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 21.03.2006 г.
Соответственно, при рассмотрении спора подлежали применению правовые нормы, в сфере которых находится регулирование вопроса обеспечения граждан государственными жилищными сертификатами, толкование которых сводится к тому, что, получая право на улучшение жилищных условий за счет бюджетных средств, гражданин принимает на себя определенные обязательства. При этом реализация права ставится в зависимость от принятых обязательств.
Вопрос о статусе жилого помещения, об освобождении которого гражданином - участником программы дано обязательство, для спорных правоотношений не является значимым. Получив и реализовав государственный жилищный сертификат, Д-к должен был исполнить свою часть обязательства - освободить занимаемое жилое помещение, учитывая, что письменное обязательство об освобождении занимаемого жилья входит в круг документов, необходимых для подачи заявления о выдаче государственного сертификата, и такое обязательство, как основанное на праве гражданина на улучшение жилищных условий с использованием социальной выплаты, удостоверяемой сертификатом, дается всего один раз, как и само право.
Признавая, что регистрация в спорной квартире несовершеннолетнего сына ответчика является законной, вследствие чего он не подлежит выселению, суд не учел, что сама по себе регистрация по месту жительства не может служить основанием для реализации прав гражданина на жилое помещение, поскольку жилищные права несовершеннолетних лиц производны от жилищных прав их родителей. В данном случае права несовершеннолетнего сына ответчика на спорную квартиру производны от жилищных прав его отца, который своими жилищными правами в отношении спорной квартиры распорядился при выдаче обязательства об ее освобождении. Кроме того, к моменту рождения сына в июле 2008 г. и его регистрации в квартире, Д-к занимал это жилое помещение уже без законных на то оснований.
Принимая решение об ограничении в родительских правах ответчиков Ч-х в отношении несовершеннолетнего Ч-ва, усыновленного ими на основании решения суда, суд пришел к выводу о том, что представленные доказательства о ненадлежащем исполнении ответчиками обязанностей родителей по воспитанию сына являются недостаточными для удовлетворения требований об отмене усыновления.
При этом суд не учел положения ст. 141 СК и содержание п. 19 Постановления Пленума Верховного Суда РФ "О применении судами законодательства при рассмотрении дел об усыновлении (удочерении) детей", согласно которому, когда родительские права и обязанности возникают у усыновителей в результате усыновления, а не происхождения от них детей, в случаях уклонения усыновителей от выполнения возложенных на них обязанностей родителей, злоупотребления этими правами либо жестокого обращения с усыновленными, а также, если усыновители являются больными хроническим алкоголизмом или наркоманией, судом может быть решен вопрос об отмене усыновления, а не о лишении или ограничении родительских прав.
Таким образом, семейное законодательство не предусматривает возможности применения по аналогии норм, регулирующих ограничение родительских прав биологических родителей, к усыновителям, ставшим родителями в силу принятия решения судом.
Размер налоговой ставки поставлен в зависимость от суммарной инвентаризационной стоимости имущества.
Удовлетворяя требование А-вой и признавая незаконным налоговое уведомление об уплате налога на принадлежащие истице объекты недвижимого имущества, суд исходил из того, что налоговым органом неправильно была определена налоговая ставка для исчисления налога.
Как следует из материалов дела, А-вой на праве собственности принадлежит жилой дом и доля в праве собственности на квартиру. Инвентаризационная стоимость каждого из объектов недвижимости составляет менее 500.000 руб., а общая их стоимость - более названной суммы.
При разрешении спора суд пришел к выводу о том, что налоговым органом при исчислении налога неправильно применена налоговая ставка в размере 0,3%, поскольку инвентаризационная стоимость каждого из объектов недвижимости, находящихся в собственности истицы, составляет менее 500.000 руб., вследствие чего налоговая ставка должна составлять 0,1%.
При этом суд указал на то, что решением городской Думы типы объектов налогообложения дифференцированы в зависимости от их инвентаризационной стоимости, в связи с чем суммировать стоимость подлежащих налогообложению жилых помещений, на которые распространяются различные налоговые ставки, недопустимо.
Указанный вывод суда основан на неправильном толковании норм материального права.
Порядок налогообложения имущества физических лиц на территории Российской Федерации установлен Законом Российской Федерации от 09.12.1991 г. N 2003-1 "О налоге на имущество физических лиц".
В соответствии с положениями пункта 1 ст. 3 ФЗ "О налоге на имущество физических лиц" ставки налога на строения, помещения и сооружения устанавливаются нормативными правовыми актами представительных органов местного самоуправления в зависимости от суммарной инвентаризационной стоимости. Представительные органы местного самоуправления могут определять дифференциацию ставок в установленных пределах в зависимости от суммарной инвентаризационной стоимости, типа использования и по иным критериям.
Решением городской Думы "Об установлении налога на имущество физических лиц" установлены ставки налога в зависимости от суммарной инвентаризационной стоимости и определены в следующих размерах: от 300.000 руб. до 500.000 руб. - 0,1%; от 500.000 руб. до 1. 000. 000 руб. - 0,3%; свыше 1.000. 000 руб. - 0,5%.
То есть представительный орган местного самоуправления дифференцировал налоговую ставку в зависимости от суммарной инвентаризационной стоимости имущества и типа помещений (жилые дома, квартиры и прочие объекты). При этом в указанном решении отсутствует положение о применении налоговой ставки только в зависимости от инвентаризационной стоимости объекта недвижимости.
Таким образом, вывод суда о недопустимости суммирования стоимости подлежащих налогообложению жилых помещений противоречит приведенному выше решению.
Кредитор считается просрочившим только в том случае, когда он отказался принять предложенное должником надлежащее исполнение.
Отказывая Р-х в удовлетворении требований о взыскании неустойки в связи с нарушением срока передачи квартиры, суд исходил из того, что истец знал о конкретном сроке сдачи дома в эксплуатацию (не позднее 2 квартала 2007 года), однако с требованием о передаче ему квартиры обратился только в октябре 2008 года. Тем самым истец сам допустил просрочку кредитора, в связи с чем не вправе требовать с ответчика выплату неустойки.
При этом судом не был исследован вопрос о надлежащем исполнения ответчиком своих обязательств по передаче квартиры в период с момента ввода дома в эксплуатацию (в декабре 2007 года) и до момента, когда им впервые в адрес истца было направлено уведомление о необходимости явиться с целью осуществления действий по сдаче-приемке квартиры.
Исходя из условий договора участия в долевом строительстве, передача квартиры истцу связана с наступлением определенного события, а именно, со сдачей дома в эксплуатацию. Это событие наступило в декабре 2007 года. Впервые истцу о наступлении события, с которым связано его право требования квартиры, было сообщено в августе 2008 года. Данных о том, что в указанный период истец уклонялся от приемки квартиры (просрочка кредитора) в деле не имеется.
Само по себе то обстоятельство, что кредитор знал об обязанности должника исполнить обязательство в конкретный срок, еще не свидетельствует о наличии просрочки кредитора. По смыслу ст. 406 ГК РФ о просрочке кредитора можно говорить только в том случае, когда лицу, имеющему право требования, достоверно известно о намерении другого лица исполнить имевшееся перед ним обязательство.
В силу закона именно ответчик обязан был поставить истца в известность о том, что объект готов к передаче. При этом истец не был обязан интересоваться у ответчика о сроках выполнения обязательства.
Таким образом, суду следовало установить, надлежащим ли образом ответчик исполнил свои обязательства перед истцом с момента сдачи дома в эксплуатацию и до момента фактической передачи ему квартиры.
Стороны свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых, не противоречащих закону, условий договора.
Отказывая Ч-ной в удовлетворении требования о взыскании неустойки, и удовлетворяя встречные исковые требования ООО "С" об изменении пункта договора о долевом участии в строительстве жилого дома в части, касающейся срока исполнения обязательства, суд исходил из установления оснований для изменения договора. При этом суд указал на то, что невозможность завершения строительства дома и передачи истице квартиры в установленный договором срок связана с существенным изменением обстоятельств, выразившихся в изменении проекта строящегося дома, и обусловлена наличием у ответчика дебиторской задолженности.
Данный вывод суда не соответствует фактическим обстоятельствам и не основан на нормах материального права.
Законом установлено, что при наличии условий, предусмотренных п. 2 ст. 451 ГК РФ, стороны вправе требовать в суде расторжения договора. Требовать изменения договора в суде стороны могут только при одновременном наличии условий, предусмотренных п. 2 ст. 451 ГК РФ, и исключительных случаев, перечисленных в п. 4 ст. 451 ГК РФ.
Как следует из материалов дела, ответчиком заявлены требования об изменении договора долевого участия, требования о расторжении договора им не заявлялись. Следовательно, суду следовало учесть, что ответчик может требовать изменения договора только в том случае, если докажет наличие исключительных обстоятельств, предусмотренных законом.
Суд, соглашаясь с доводами ООО "С" о том, что изменение проекта строящегося объекта, а также наличие дебиторской задолженности, являются исключительными обстоятельствами в соответствии с п. 4 ст. 451 ГК РФ, не учел положения ст. 309 ГК РФ, согласно которой обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями.
Заключение договора сторонами предполагает наличие риска, связанного с изменением обстоятельств, при которых обязательства по этому договору должны исполняться.
В нарушение требований ст. 67 ГПК РФ суд не дал надлежащей оценки представленным ответчиком документам. В частности, оставил без внимания дату получения застройщиком заключений об изменениях проектной документации, и не обсудил вопрос о том, каким образом повлияли изменения в проекте на сроки строительства. Указывая на то, что финансирование объекта не было обеспечено в полном объеме, суд не привел в решении каких-либо суждений относительно того, является ли данное обстоятельство исключительным. Суд, изменяя условия договора, не установил факт одновременного наличия всех условий, предусмотренных законодательством, в качестве обязательных для изменения договорных отношений сторон.
Разрешая возникший спор, суд пришел к правильному выводу о том, что Банк вправе заявить требования о взыскании с Б-на суммы задолженности по кредитному договору, процентов и неустойки, поскольку факт ненадлежащего исполнения заемщиком обязательств по возврату кредита и уплате процентов подтверждается представленными доказательствами.
Вместе с тем, принимая решение о взыскании с Б-на всей заявленной Банком суммы, суд не проверил правильность ее расчета, ограничившись указанием о том, что ответчик не оспаривает размер задолженности.
При этом суд не учел, что при досрочном взыскании всей суммы задолженности по договору взыскание процентов на сумму займа в порядке ст. 809 ГК РФ в твердой сумме возможно лишь по день вынесения судом решения. На будущее время возможно взыскание процентов от оставшейся невыплаченной к моменту их начисления суммы задолженности с указанием процентной ставки по договору.
Как следует из представленного Банком расчета, в общую сумму долга включены проценты за пользование заемными средствами, размер которых определен в твердой денежной сумме, с декабря 2008 года по февраль 2022 года. То есть сумма договорных процентов на будущее время рассчитана Банком до дня окончания срока действия кредитного договора, что не основано на законе.
В случае перехода права собственности на заложенное имущество в результате возмездного отчуждения право залога сохраняет силу.
Отказывая Банку в удовлетворении требования об обращении взыскания на заложенное имущество, суд исходил из того, что ответчик продал автомобиль, являющийся предметом залога.
Между тем, суд не учел положения п. 1 ст. 353 ГК РФ, согласно которому в случае перехода права собственности на заложенное имущество или права хозяйственного ведения им от залогодателя к другому лицу в результате возмездного или безвозмездного отчуждения этого имущества либо в порядке универсального правопреемства право залога сохраняет силу.
Поскольку правопреемник залогодателя становится на место залогодателя и несет все обязанности залогодателя, если соглашением с залогодержателем не установлено иное, суду в данном случае следовало установить лицо, которому автомобиль был продан, привлечь его к участию в деле в качестве ответчика и решить вопрос об обращение взыскания задолженности по кредитному договору на указанный автомобиль.
При обращении взыскания на заложенное имущество суд обязан определить начальную продажную цену заложенного имущества.
Принимая решение о взыскании с Л-ва задолженности по кредитному договору, суд правомерно исходил из наличия у Банка права требования досрочного возврата долга вследствие нарушения ответчиком сроков погашения кредита. Правильным является также вывод суда о наличии оснований для обращения взыскания на заложенное имущество.
Вместе с тем, суд при обращении взыскания на заложенное имущество не определил начальную продажную стоимость данного заложенного имущества.
Из содержания п. 3. ст. 350 ГК РФ (в редакции, действовавшей на момент заключения договора залога), а также п. 10. ст. 28.1 ФЗ "О залоге" следует, что в тех случаях, когда обращение взыскания на заложенное имущество производится в судебном порядке, суд обязан определить начальную продажную цену заложенного имущества.
То есть просто обращение взыскания на заложенное имущество без указания его начальной продажной цены является недопустимым.
То обстоятельство, что сам Банк в своем исковом заявлении не просил определить какую-либо конкретную цену автомобиля, на который следовало обратить взыскание, не свидетельствовало о том, что у суда не было такой обязанности.
Без установления начальной продажной цены решение в части обращения взыскания на заложенное имущество является неисполнимым. При этом невозможным является также дополнительное самостоятельное обращение Банка в суд с заявлением об установлении начальной продажной цены имущества, на которое уже было обращено взыскание.
В данном случае суду следовало предложить сторонам представить доказательства стоимости заложенного имущества и, исходя из представленного, определить начальную продажную цену.
Проценты, начисляемые по договору займа, не могут быть уменьшены в порядке, предусмотренном ст. 333 ГК РФ.
Делая вывод об обоснованности заявленных Ф-вой требований о взыскании с К-ва долга по договору займа и процентов, суд правомерно исходил из положений ст. 809, 810 ГК РФ.
Вместе с тем, суд необоснованно применил к возникшим правоотношениям положения ст. 333 ГК РФ и снизил размер процентов, предусмотренных договором займа.
Суд первой инстанции не учел, что проценты, начисляемые по договору займа, имеют другую правовую природу по сравнению с процентами, начисляемыми за нарушение обязательства, вследствие чего они не могут быть уменьшены в порядке, предусмотренном ст. 333 ГК РФ.
Страницы: 1 из 2 1 2
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "DOMOVODSTVO.RU | Теория и практика управления многоквартирным домом" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)
ОБЗОР КАССАЦИОННОЙ И НАДЗОРНОЙ ПРАКТИКИ ПЕРМСКОГО КРАЕВОГО СУДА ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ ЗА ВТОРОЕ ПОЛУГОДИЕ 2009 ГОДА
Разделы:Управление многоквартирным домом; ТСЖ (товарищество собственников жилья); Договор управления многоквартирным домом
Обращаем Ваше внимание на то обстоятельство, что данное решение могло быть обжаловано в суде высшей инстанции и отменено
Утвержден
на заседании
президиума Пермского
краевого суда
26 февраля 2010 года
ОБЗОР
КАССАЦИОННОЙ И НАДЗОРНОЙ ПРАКТИКИ ПЕРМСКОГО КРАЕВОГО СУДА
ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ ЗА ВТОРОЕ ПОЛУГОДИЕ 2009 ГОДА
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ТРУДОВЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
В качестве уважительных причин пропуска срока на обращение в суд могут расцениваться обстоятельства, препятствовавшие данному работнику своевременно обратиться с иском за разрешением индивидуального трудового спора.
Отказывая К-х в удовлетворении требования о восстановлении на работе, суд сделал вывод о том, что ею был пропущен месячный срок для обращения в суд. При этом суд исходил из положений ст. 203 ГК РФ о перерыве течения срока.
Вместе с тем, как следует из материалов дела, истица не заявляла доводов о перерыве срока. Понятия перерыва срока и пропуска срока не являются идентичными. Если имел место перерыв срока применительно к ст. 203 ГК РФ, то отсутствуют основания говорить о восстановлении срока применительно к ст. 205 ГК РФ. В данном случае К-х была согласна с тем, что срок ею пропущен, но считала, что имеются уважительные причины для его восстановления.
Как было установлено судом, в установленный законом месячный срок истица обратилась с иском о восстановлении на работе в районный суд по месту своего жительства, а после возврата ей заявления - в районный суд по месту нахождения ответчика.
В данном случае суду надлежало дать оценку доводам истицы об уважительности причин пропуска срока с учетом того, что она обратилась в суд с иском в установленный законом срок, но, не имея юридического образования, неверно определила подсудность рассмотрения спора.
Оценивая уважительность причины пропуска работником срока, предусмотренного ст. 392 ТК РФ, суд обязан проверить и учесть всю совокупность конкретных обстоятельств дела, в том числе оценить характер причин, не позволивших работнику обратиться в суд в пределах установленного законом срока.
На необходимость тщательного исследования судами таких причин при рассмотрении дел указано и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17.03.2004 г., в пункте 5 которого приводится примерный перечень обстоятельств, которые могут расцениваться, как препятствующие работнику своевременно обратиться в суд. Однако этот перечень не является исчерпывающим, и, разрешая конкретное дело, суд вправе признать в качестве уважительных причин пропуска установленного срока и иные обстоятельства, имеющие существенное значение для конкретного работника.
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ЖИЛИЩНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Факт нахождения здания общежития в определенный период времени в собственности акционерного общества не влияет на возникновение у гражданина права на приватизацию жилого помещения при передаче его в собственность муниципального образования.Отказывая К-ву в удовлетворении требования о возложении на администрацию города обязанности по заключению с ним договора социального найма жилого помещения, суд неправильно истолковал положения ст. 7 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации". Судом был сделан вывод о том, что действия данной нормы распространяются только на лиц, которым жилые помещения в общежитии были предоставлены государственным предприятием в установленном порядке, и которые проживали в нем на момент акционирования государственного предприятия. А, поскольку истец был вселен в жилое помещение уже акционерным обществом, которое не может предоставлять жилые помещения по договору социального найма, у него отсутствует право на заключение договора социального найма.
При этом судом было установлено, что здание общежития было построено в 1978 году и находилось в пользовании государственного предприятия. При приватизации предприятия и преобразовании его в акционерное общество в 1992 году общежитие было передано в собственность данному акционерному обществу. В 1994 году К-ву в связи с работой в акционерном обществе была предоставлена комната в указанном общежитии. В 2001 году акционерное общество передало здание общежития в собственность муниципального образования.
Из содержания ст. 7 ФЗ "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации" не следует, что ею установлены ограничения в действии по кругу лиц, проживающих в таких жилых помещениях на момент вступления данного законоположения в силу, на которых распространяются положения о договоре социального найма.
Юридически значимыми применительно к рассматриваемому делу являются следующие обстоятельства: жилое помещение ранее должно было находиться в жилом доме, принадлежавшем государственному предприятию; использовалось в качестве общежития; и в дальнейшем было передано в ведение органа местного самоуправления. При этом то обстоятельство, что в определенный период времени жилое здание находилось в собственности акционерного общества, правового значения не имеет.
Распространение законодателем на такие жилые помещения правового режима пользования по договору социального найма означает, что данным жилым домом с момента его передачи в ведение органов местного самоуправления был утрачен статус общежития.
Следовательно, лицо, законно занимающее в жилом доме изолированное жилое помещение, независимо от времени его предоставления, с 22.01.2005 года приобретает права и обязанности нанимателя жилого помещения, поэтому отказ наймодателя по заключению с истцом договора социального найма на спорное жилое помещение является незаконным.
Разрешая требования В-вой и Т-вой о признании за ними права собственности на жилое помещение в порядке приватизации, суд пришел к правильному выводу о том, что В-ва и члены ее семьи приобрели право пользования спорным жилым помещением, предоставленным истице в 1985 году в связи с трудовыми отношениями в соответствии со ст. 109 ЖК РСФСР и п. 10 Примерного положения об общежитиях.
При этом, отказывая истцам в удовлетворении иска, суд ошибочно исходил из того, что они не имеют права на приватизацию спорного жилого помещения в соответствии со ст. 4 Закона РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации", согласно которой жилые помещения в общежитии не подлежали передаче гражданам в собственность в порядке приватизации до 2005 года. Впоследствии, в соответствии со ст. 7 Закона "О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации", ЭТУ жилые помещения также не подлежали приватизации, так как в муниципальную собственность не передавались и не подлежали передаче в обязательном порядке.
Данный вывод суда основан на неправильном применении норм материального права.
Как следует из материалов дела, здание общежития на момент предоставления семье В-вой спорного помещения находилось в государственной собственности и в ведении государственного предприятия "А". В результате проведенных торгов в рамках исполнительного производства здание общежития был приобретено физическим лицом, которое, в свою очередь, его продало другому лицу. В настоящее время собственником квартиры, в которой проживают истцы, является И-в.
Пунктом первым распоряжения Правительства РФ от 17.10.2002 г. N 1453-р федеральным органам исполнительной власти, федеральным государственным унитарным предприятиям, федеральным казенным предприятиям и федеральным государственным учреждениям, имеющим на балансе объекты жилищного коммунального хозяйства и социально-культурной сферы, было предписано завершить до 31 декабря 2004 года передачу указанных объектов в муниципальную собственность в соответствии с Положением о порядке передачи объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения федеральной собственности в государственную собственность субъектов Российской Федерации и муниципальную собственность, утвержденным Постановлением Правительства Российской Федерации от 07.03.1995 г. Иным хозяйствующим субъектам, имеющим на балансе объекты жилищно-коммунального хозяйства и социально-культурной сферы, было рекомендовано осуществлять их передачу в муниципальную собственность в соответствии с указанным Положением.
Таким образом, передача общежития, в котором В-ва проживала на основании договора социального найма, в ведение органов местного самоуправления предусматривалась вышеназванными нормативными актами. Кроме того, возможность приватизации общежитий, находящихся в государственной собственности, предусматривалась п. 4 Постановления Верховного Совета РФ N 3020-1 от 27.12.1991 г. В 2003 году имелось соответствующее обращение руководителя государственного предприятия "А" о передаче общежития в ведение органов местного самоуправления. Следовательно, с учетом вышеназванных норм права, общежитие подлежало передаче в ведение данных органов.
Сама по себе продажа общежития с торгов, а также то обстоятельство, что здание общежития фактически не было передано в муниципальную собственность, не может повлиять на права истицы и членов ее семьи приобрести жилое помещение в собственность в порядке приватизации.
Возлагая на ТСЖ "О" обязанность по заключению с истцами договора возмездного оказания услуг, а также услуг по управлению, содержанию и ремонту общего имущества в многоквартирном доме в предлагаемой истцами редакции, суд исходил из положений ст. 138, ч. 6 ст. 155 и ст. 162 ЖК РФ, а также Правил предоставления коммунальных услуг гражданам, утвержденным постановлением Правительства РФ от 23.05.2006 г.
Суд пришел к выводу о том, что при существовании ТСЖ собственник жилого помещения, не являющийся членом ТСЖ, не вправе самостоятельно заключать договоры с ресурсоснабжающими организациями, поскольку состоит в правоотношениях с ТСЖ. При этом ТСЖ выступает в качестве исполнителя, а гражданин - в качестве потребителя. Суд исходил из того, что в данном случае идет речь не об оказании услуг, а лишь о порядке оформления отношений между ТСЖ и собственником жилого помещения.
Указанные выводы суда основаны на неправильном толковании и применении норм материального права.
При рассмотрении настоящего спора суду следовало исходить, прежде всего, из норм Жилищного кодекса РФ, определяющих природу договорных отношений между ТСЖ и собственниками жилых помещений, не являющихся членами ТСЖ.
Так, согласно п. 2 ст. 138 ЖК РФ к обязанностям ТСЖ относится заключение договоров о содержании и ремонте общего имущества в многоквартирном доме с собственниками помещений, не являющимися членами ТСЖ.
Согласно ч. 2 ст. 30 и ч. 1 ст. 158 ЖК РФ указанной обязанности ТСЖ соответствует обязанность собственника помещений в многоквартирном доме нести расходы на содержание принадлежащего ему жилого помещения, а также участвовать в расходах на содержание общего имущества в многоквартирном доме соразмерно своей доле в праве общей собственности на это имущество путем внесения платы за содержание и ремонт жилого помещения.
Статьей 153 ЖК РФ предусмотрена обязанность собственника по внесению платы за жилое помещение и коммунальные услуги, а статьей 154 ЖК РФ предусмотрена структура указанной платы, включающая в себя плату за содержание и ремонт жилого помещения, в том числе, общего имущества в многоквартирном доме. Обязанность несения перечисленных расходов возникает с момента возникновения права собственности на жилое помещение, обусловлена этим правом и не зависит от факта заключения договора с ТСЖ.
Фактически договор, о котором идет речь в статье 138 ЖК РФ, имеет признаки договора присоединения (ст. 428 ГК РФ). Как следует из материалов дела, правлением ТСЖ была утверждена форма договора, что само по себе не противоречит функциям правления, предусмотренным Уставом и ст. 148 ЖК РФ, и, соответственно, является общей для всех собственников жилых помещений, не входящих в ТСЖ.
Ни нормами Жилищного кодекса РФ, ни нормами Гражданского кодекса РФ не предусмотрена обязанность ТСЖ по непосредственному оказанию услуг по содержанию и ремонту общего имущества многоквартирного дома, а также предоставлению коммунальных услуг собственникам жилых помещений.
Из анализа вышеприведенных норм прав, а также положений ст. 137 ЖК РФ, которая устанавливает права ТСЖ, следует, что договор, о котором идет речь в п. 2 ст. 138 ЖК РФ, не является непосредственно договором на предоставление услуг и работ по содержанию и ремонту общего имущества либо коммунальных услуг (договором возмездного оказания услуг).
Данный договор заключается на предмет передачи собственниками жилых помещений своих полномочий товариществу для реализации последним прав, предусмотренных пп. 1-3 ч. 1, пп. 1-4 ч. 2 ст. 137, п. 8 ст. 138 ЖК РФ, для установления размеров обязательных платежей, установления срока внесения платы за жилое помещение и коммунальные услуги, условий перерасчета платежей и пр. По существу, договор упорядочивает отношения сторон в вопросах содержания имущества, то есть выполнения собственниками своей обязанности по оплате за содержание и ремонт жилого помещения, вытекающей из бремени содержания своего имущества, принадлежащего на праве собственности. При таких обстоятельствах ТСЖ и собственник помещения, как стороны указанного договора, не находятся в правоотношениях исполнителя и потребителя.
Поскольку Правила предоставления коммунальных услуг гражданам от 23.05.2006 г. не регулируют вопросы заключения договора между ТСЖ и собственником жилого помещения, предусмотренного ст. 138 ЖК РФ, они не подлежали применению при разрешении заявленных исковых требований.
То обстоятельство, что ч. б ст. 155 ЖК РФ содержит указание на внесение платы за жилое помещение и коммунальные услуги в соответствии с договорами, заключенными с ТСЖ, не свидетельствует о том, что ТСЖ может быть понуждено к заключению договора, не предусмотренного Жилищным кодексом РФ, и определяющего статус ТСЖ как лица, ответственного перед собственником за бесперебойность и качество предоставления услуг, в том числе, - по законодательству о защите прав потребителей. Положения ч. 6 ст. 155 ЖК РФ определяют лишь порядок оплаты (через ТСЖ, а не непосредственно ресурсоснабжающей организации).
Не подлежали применению при разрешении спора и положения ст. 162 ЖК РФ. Договор управления многоквартирным домом заключается между управляющей организацией и ТСЖ в том случае, если управление домом осуществляет управляющая организация. Наличие ТСЖ не исключает указанной формы управления, однако в деле нет сведений о том, что управление домом осуществляет управляющая организация по договору с ТСЖ. К правоотношениям между ТСЖ и собственниками жилых помещений, не являющимися членами ТСЖ, предусмотренный ст. 162 ЖК РФ договор, отношения не имеет.
Выводы суда о том, что статус ТСЖ, как исполнителя, в предложенной истцами редакции договора определен в целях порядка оформления отношений между ТСЖ и собственником жилого помещения, и о том, что в данном случае речь идет не об оказании услуг, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела.
Как видно из представленного истцами варианта договора, на ТСЖ возлагаются обязанности и ответственность, как исполнителя, в том числе, и по коммунальным услугам, а собственнику (потребителю) предоставлено право требования уплаты неустойки со ссылкой на Закон РФ "О защите прав потребителей" и Правила предоставления коммунальных услуг гражданам.
Поскольку материалами дела не подтверждается факт оказания со стороны ТСЖ истцам каких-либо возмездных услуг, поэтому наименование и условия предложенного истцами договора, как договора возмездного оказания коммунальных услуг, не соответствует природе договора, заключаемого с ТСЖ в соответствии с нормами жилищного законодательства.
Заключение договоров, которые не предусмотрены законом, но и не противоречат ему, возможно лишь по соглашению сторон, что следует из содержания п. 2, 3 ст. 421 ГК РФ. В то же время ТСЖ не может быть принуждено силой судебного решения к заключению договора, который по закону не является для него обязательным. Со своей стороны ТСЖ разработало и предложило истцам договор применительно к условиям ст. 138 ЖК РФ, т.е. ТСЖ не отказывает истцам в заключении договора, как такового. Предусмотренный законом объем прав и обязанностей истцов, как собственников жилого помещения, не меняется в зависимости от факта заключения либо незаключения договора с ТСЖ.
В силу п. 1 ст. 421 ГК РФ граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена названным Кодексом, законом или добровольно принятым обязательством. Статья 426 ГК РФ устанавливает обязанность по заключению договора для коммерческой организации, предметом и характером деятельности которой является продажа товаров, выполнение работ или оказание услуг в отношении каждого, кто к ней обратится (розничная торговля, перевозка транспортом общего пользования, услуги связи, энергоснабжение, медицинское, гостиничное обслуживание и т.п.). Однако названная норма Кодекса к спорным правоотношениям не применима, поскольку ТСЖ коммерческой организацией не является.
Положения п. 2 ст. 138 ЖК РФ об обязанности товарищества заключать договоры о содержании и ремонте общего имущества в многоквартирном доме с собственниками помещений в многоквартирном доме, не являющимися членами товарищества, не предусматривают обязанность товарищества по заключению договоров на оказание коммунальных услуг. При этом, с учетом содержания ст. 426 ГК РФ, и, исходя из статуса ТСЖ, не являющегося коммерческой организацией, у договора отсутствует публичный характер.
Пункт 4 ст. 445 ГК РФ предусматривает возможность принудительного заключения договора только в том случае, если сторона, для которой в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации или иными законами заключение договора обязательно, уклоняется от его заключения.
Как следует из материалов дела, Товарищество от заключения договора на содержание и ремонт общего имущества не уклоняется, правлением ТСЖ утверждена форма такого договора, тогда как истец настаивает на заключении договора в предложенной редакции, предусматривающей обязанность товарищества оказывать и коммунальные услуги.
При таком положении у суда отсутствовали правовые основания для удовлетворения заявленных требований.
Принимая решение об отказе администрации муниципального района в удовлетворении требования о выселении ответчика с несовершеннолетним ребенком из жилого помещения, суд исходил из того, что истцом не было представлено доказательств того, что спорное жилое помещение имеет статус служебного.
Вместе с тем, данный вывод суда основан на неправильно установленных обстоятельствах дела, имеющих значение для разрешения спора.
Как следует из материалов дела, в период прохождения военной службы ответчик Д-к проживал в квартире, находящейся в муниципальном жилищном фонде. В 2006 году ответчик был уволен в запас, а в 2007 году обратился с заявлением о выдаче ему государственного жилищного сертификата за счет средств федерального бюджета в рамках Федеральной целевой программы "Жилище" на 2002-2010 годы". Жилищный сертификат ответчиком был получен и в 2008 году реализован путем приобретения жилья в Московской области.
Разрешая спор, суд не учел, что требование о выселении Д-ка было заявлено по основаниям неисполнения им письменного обязательства об освобождении и сдаче жилого помещения в связи реализацией им своего права на улучшение жилищных условий за счет средств федерального бюджета в рамках Федеральной целевой программы "Жилище" на 2002-2010 годы" и Правил выпуска и реализации государственных жилищных сертификатов, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 21.03.2006 г.
Соответственно, при рассмотрении спора подлежали применению правовые нормы, в сфере которых находится регулирование вопроса обеспечения граждан государственными жилищными сертификатами, толкование которых сводится к тому, что, получая право на улучшение жилищных условий за счет бюджетных средств, гражданин принимает на себя определенные обязательства. При этом реализация права ставится в зависимость от принятых обязательств.
Вопрос о статусе жилого помещения, об освобождении которого гражданином - участником программы дано обязательство, для спорных правоотношений не является значимым. Получив и реализовав государственный жилищный сертификат, Д-к должен был исполнить свою часть обязательства - освободить занимаемое жилое помещение, учитывая, что письменное обязательство об освобождении занимаемого жилья входит в круг документов, необходимых для подачи заявления о выдаче государственного сертификата, и такое обязательство, как основанное на праве гражданина на улучшение жилищных условий с использованием социальной выплаты, удостоверяемой сертификатом, дается всего один раз, как и само право.
Признавая, что регистрация в спорной квартире несовершеннолетнего сына ответчика является законной, вследствие чего он не подлежит выселению, суд не учел, что сама по себе регистрация по месту жительства не может служить основанием для реализации прав гражданина на жилое помещение, поскольку жилищные права несовершеннолетних лиц производны от жилищных прав их родителей. В данном случае права несовершеннолетнего сына ответчика на спорную квартиру производны от жилищных прав его отца, который своими жилищными правами в отношении спорной квартиры распорядился при выдаче обязательства об ее освобождении. Кроме того, к моменту рождения сына в июле 2008 г. и его регистрации в квартире, Д-к занимал это жилое помещение уже без законных на то оснований.
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ СЕМЕЙНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Аналогия норм права, регулирующих ограничение родительских прав биологических родителей, не может быть применена к усыновителям, ставшим родителями в силу принятия судом решения.Принимая решение об ограничении в родительских правах ответчиков Ч-х в отношении несовершеннолетнего Ч-ва, усыновленного ими на основании решения суда, суд пришел к выводу о том, что представленные доказательства о ненадлежащем исполнении ответчиками обязанностей родителей по воспитанию сына являются недостаточными для удовлетворения требований об отмене усыновления.
При этом суд не учел положения ст. 141 СК и содержание п. 19 Постановления Пленума Верховного Суда РФ "О применении судами законодательства при рассмотрении дел об усыновлении (удочерении) детей", согласно которому, когда родительские права и обязанности возникают у усыновителей в результате усыновления, а не происхождения от них детей, в случаях уклонения усыновителей от выполнения возложенных на них обязанностей родителей, злоупотребления этими правами либо жестокого обращения с усыновленными, а также, если усыновители являются больными хроническим алкоголизмом или наркоманией, судом может быть решен вопрос об отмене усыновления, а не о лишении или ограничении родительских прав.
Таким образом, семейное законодательство не предусматривает возможности применения по аналогии норм, регулирующих ограничение родительских прав биологических родителей, к усыновителям, ставшим родителями в силу принятия решения судом.
ДЕЛА, СВЯЗАННЫЕ С НАЛОГОВЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ
Размер налоговой ставки поставлен в зависимость от суммарной инвентаризационной стоимости имущества.
Удовлетворяя требование А-вой и признавая незаконным налоговое уведомление об уплате налога на принадлежащие истице объекты недвижимого имущества, суд исходил из того, что налоговым органом неправильно была определена налоговая ставка для исчисления налога.
Как следует из материалов дела, А-вой на праве собственности принадлежит жилой дом и доля в праве собственности на квартиру. Инвентаризационная стоимость каждого из объектов недвижимости составляет менее 500.000 руб., а общая их стоимость - более названной суммы.
При разрешении спора суд пришел к выводу о том, что налоговым органом при исчислении налога неправильно применена налоговая ставка в размере 0,3%, поскольку инвентаризационная стоимость каждого из объектов недвижимости, находящихся в собственности истицы, составляет менее 500.000 руб., вследствие чего налоговая ставка должна составлять 0,1%.
При этом суд указал на то, что решением городской Думы типы объектов налогообложения дифференцированы в зависимости от их инвентаризационной стоимости, в связи с чем суммировать стоимость подлежащих налогообложению жилых помещений, на которые распространяются различные налоговые ставки, недопустимо.
Указанный вывод суда основан на неправильном толковании норм материального права.
Порядок налогообложения имущества физических лиц на территории Российской Федерации установлен Законом Российской Федерации от 09.12.1991 г. N 2003-1 "О налоге на имущество физических лиц".
В соответствии с положениями пункта 1 ст. 3 ФЗ "О налоге на имущество физических лиц" ставки налога на строения, помещения и сооружения устанавливаются нормативными правовыми актами представительных органов местного самоуправления в зависимости от суммарной инвентаризационной стоимости. Представительные органы местного самоуправления могут определять дифференциацию ставок в установленных пределах в зависимости от суммарной инвентаризационной стоимости, типа использования и по иным критериям.
Решением городской Думы "Об установлении налога на имущество физических лиц" установлены ставки налога в зависимости от суммарной инвентаризационной стоимости и определены в следующих размерах: от 300.000 руб. до 500.000 руб. - 0,1%; от 500.000 руб. до 1. 000. 000 руб. - 0,3%; свыше 1.000. 000 руб. - 0,5%.
То есть представительный орган местного самоуправления дифференцировал налоговую ставку в зависимости от суммарной инвентаризационной стоимости имущества и типа помещений (жилые дома, квартиры и прочие объекты). При этом в указанном решении отсутствует положение о применении налоговой ставки только в зависимости от инвентаризационной стоимости объекта недвижимости.
Таким образом, вывод суда о недопустимости суммирования стоимости подлежащих налогообложению жилых помещений противоречит приведенному выше решению.
ДЕЛА О ЗАЩИТЕ ПРАВ ПОТРЕБИТЕЛЕЙ
Кредитор считается просрочившим только в том случае, когда он отказался принять предложенное должником надлежащее исполнение.
Отказывая Р-х в удовлетворении требований о взыскании неустойки в связи с нарушением срока передачи квартиры, суд исходил из того, что истец знал о конкретном сроке сдачи дома в эксплуатацию (не позднее 2 квартала 2007 года), однако с требованием о передаче ему квартиры обратился только в октябре 2008 года. Тем самым истец сам допустил просрочку кредитора, в связи с чем не вправе требовать с ответчика выплату неустойки.
При этом судом не был исследован вопрос о надлежащем исполнения ответчиком своих обязательств по передаче квартиры в период с момента ввода дома в эксплуатацию (в декабре 2007 года) и до момента, когда им впервые в адрес истца было направлено уведомление о необходимости явиться с целью осуществления действий по сдаче-приемке квартиры.
Исходя из условий договора участия в долевом строительстве, передача квартиры истцу связана с наступлением определенного события, а именно, со сдачей дома в эксплуатацию. Это событие наступило в декабре 2007 года. Впервые истцу о наступлении события, с которым связано его право требования квартиры, было сообщено в августе 2008 года. Данных о том, что в указанный период истец уклонялся от приемки квартиры (просрочка кредитора) в деле не имеется.
Само по себе то обстоятельство, что кредитор знал об обязанности должника исполнить обязательство в конкретный срок, еще не свидетельствует о наличии просрочки кредитора. По смыслу ст. 406 ГК РФ о просрочке кредитора можно говорить только в том случае, когда лицу, имеющему право требования, достоверно известно о намерении другого лица исполнить имевшееся перед ним обязательство.
В силу закона именно ответчик обязан был поставить истца в известность о том, что объект готов к передаче. При этом истец не был обязан интересоваться у ответчика о сроках выполнения обязательства.
Таким образом, суду следовало установить, надлежащим ли образом ответчик исполнил свои обязательства перед истцом с момента сдачи дома в эксплуатацию и до момента фактической передачи ему квартиры.
Отказывая Ч-ной в удовлетворении требования о взыскании неустойки, и удовлетворяя встречные исковые требования ООО "С" об изменении пункта договора о долевом участии в строительстве жилого дома в части, касающейся срока исполнения обязательства, суд исходил из установления оснований для изменения договора. При этом суд указал на то, что невозможность завершения строительства дома и передачи истице квартиры в установленный договором срок связана с существенным изменением обстоятельств, выразившихся в изменении проекта строящегося дома, и обусловлена наличием у ответчика дебиторской задолженности.
Данный вывод суда не соответствует фактическим обстоятельствам и не основан на нормах материального права.
Законом установлено, что при наличии условий, предусмотренных п. 2 ст. 451 ГК РФ, стороны вправе требовать в суде расторжения договора. Требовать изменения договора в суде стороны могут только при одновременном наличии условий, предусмотренных п. 2 ст. 451 ГК РФ, и исключительных случаев, перечисленных в п. 4 ст. 451 ГК РФ.
Как следует из материалов дела, ответчиком заявлены требования об изменении договора долевого участия, требования о расторжении договора им не заявлялись. Следовательно, суду следовало учесть, что ответчик может требовать изменения договора только в том случае, если докажет наличие исключительных обстоятельств, предусмотренных законом.
Суд, соглашаясь с доводами ООО "С" о том, что изменение проекта строящегося объекта, а также наличие дебиторской задолженности, являются исключительными обстоятельствами в соответствии с п. 4 ст. 451 ГК РФ, не учел положения ст. 309 ГК РФ, согласно которой обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями.
Заключение договора сторонами предполагает наличие риска, связанного с изменением обстоятельств, при которых обязательства по этому договору должны исполняться.
В нарушение требований ст. 67 ГПК РФ суд не дал надлежащей оценки представленным ответчиком документам. В частности, оставил без внимания дату получения застройщиком заключений об изменениях проектной документации, и не обсудил вопрос о том, каким образом повлияли изменения в проекте на сроки строительства. Указывая на то, что финансирование объекта не было обеспечено в полном объеме, суд не привел в решении каких-либо суждений относительно того, является ли данное обстоятельство исключительным. Суд, изменяя условия договора, не установил факт одновременного наличия всех условий, предусмотренных законодательством, в качестве обязательных для изменения договорных отношений сторон.
ДЕЛА, СВЯЗАННЫЕ С ЗАКЛЮЧЕНИЕМ ДОГОВОРОВ ЗАЙМА
При досрочном взыскании всей суммы задолженности по договору взыскание процентов на сумму займа в порядке ст. 809 ГК РФ в твердой сумме возможно лишь по день вынесения судом решения.Разрешая возникший спор, суд пришел к правильному выводу о том, что Банк вправе заявить требования о взыскании с Б-на суммы задолженности по кредитному договору, процентов и неустойки, поскольку факт ненадлежащего исполнения заемщиком обязательств по возврату кредита и уплате процентов подтверждается представленными доказательствами.
Вместе с тем, принимая решение о взыскании с Б-на всей заявленной Банком суммы, суд не проверил правильность ее расчета, ограничившись указанием о том, что ответчик не оспаривает размер задолженности.
При этом суд не учел, что при досрочном взыскании всей суммы задолженности по договору взыскание процентов на сумму займа в порядке ст. 809 ГК РФ в твердой сумме возможно лишь по день вынесения судом решения. На будущее время возможно взыскание процентов от оставшейся невыплаченной к моменту их начисления суммы задолженности с указанием процентной ставки по договору.
Как следует из представленного Банком расчета, в общую сумму долга включены проценты за пользование заемными средствами, размер которых определен в твердой денежной сумме, с декабря 2008 года по февраль 2022 года. То есть сумма договорных процентов на будущее время рассчитана Банком до дня окончания срока действия кредитного договора, что не основано на законе.
Отказывая Банку в удовлетворении требования об обращении взыскания на заложенное имущество, суд исходил из того, что ответчик продал автомобиль, являющийся предметом залога.
Между тем, суд не учел положения п. 1 ст. 353 ГК РФ, согласно которому в случае перехода права собственности на заложенное имущество или права хозяйственного ведения им от залогодателя к другому лицу в результате возмездного или безвозмездного отчуждения этого имущества либо в порядке универсального правопреемства право залога сохраняет силу.
Поскольку правопреемник залогодателя становится на место залогодателя и несет все обязанности залогодателя, если соглашением с залогодержателем не установлено иное, суду в данном случае следовало установить лицо, которому автомобиль был продан, привлечь его к участию в деле в качестве ответчика и решить вопрос об обращение взыскания задолженности по кредитному договору на указанный автомобиль.
Принимая решение о взыскании с Л-ва задолженности по кредитному договору, суд правомерно исходил из наличия у Банка права требования досрочного возврата долга вследствие нарушения ответчиком сроков погашения кредита. Правильным является также вывод суда о наличии оснований для обращения взыскания на заложенное имущество.
Вместе с тем, суд при обращении взыскания на заложенное имущество не определил начальную продажную стоимость данного заложенного имущества.
Из содержания п. 3. ст. 350 ГК РФ (в редакции, действовавшей на момент заключения договора залога), а также п. 10. ст. 28.1 ФЗ "О залоге" следует, что в тех случаях, когда обращение взыскания на заложенное имущество производится в судебном порядке, суд обязан определить начальную продажную цену заложенного имущества.
То есть просто обращение взыскания на заложенное имущество без указания его начальной продажной цены является недопустимым.
То обстоятельство, что сам Банк в своем исковом заявлении не просил определить какую-либо конкретную цену автомобиля, на который следовало обратить взыскание, не свидетельствовало о том, что у суда не было такой обязанности.
Без установления начальной продажной цены решение в части обращения взыскания на заложенное имущество является неисполнимым. При этом невозможным является также дополнительное самостоятельное обращение Банка в суд с заявлением об установлении начальной продажной цены имущества, на которое уже было обращено взыскание.
В данном случае суду следовало предложить сторонам представить доказательства стоимости заложенного имущества и, исходя из представленного, определить начальную продажную цену.
Делая вывод об обоснованности заявленных Ф-вой требований о взыскании с К-ва долга по договору займа и процентов, суд правомерно исходил из положений ст. 809, 810 ГК РФ.
Вместе с тем, суд необоснованно применил к возникшим правоотношениям положения ст. 333 ГК РФ и снизил размер процентов, предусмотренных договором займа.
Суд первой инстанции не учел, что проценты, начисляемые по договору займа, имеют другую правовую природу по сравнению с процентами, начисляемыми за нарушение обязательства, вследствие чего они не могут быть уменьшены в порядке, предусмотренном ст. 333 ГК РФ.
ДЕЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ЗЕМЕЛЬНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ
Страницы: 1 из 2 1 2
© Обращаем особое внимание коллег на необходимость ссылки на "DOMOVODSTVO.RU | Теория и практика управления многоквартирным домом" при цитированиии (для on-line проектов обязательна активная гиперссылка)